Доминант
Шрифт:
Только-только от её руки и ощущения её промежности я оказываюсь насильно оторван жгучей болью, только-только хочу что-то «подумать», как тут же вынужден оказываюсь переключиться внимание на её руку и то, чем она меня сжимает там, помимо руки, снова, потому что Наташа умудряется упредить все мои попытки анализа, усилив и усложнив свои действия. Нагрянувшие с гормонами микрооргазмы, призванные отвлечь меня от боли, переплетаются с ощущениями от ласки Наташи, и меня обволакивает щипанием от наслаждения. Я даже не пытаюсь предполагать, сколько продлиться такое эйфорическое состояние, а просто бездумно прибываю в ложном умозаключении, что так было всегда, и что прекратить это состояние ничто не в силах, как ничто не может сделать так, чтобы никогда не наступала ночь. Что? Воспоминание об ударе? – оно бесследно исчезло, я не помню, что был удар, я вообще
Мне уже не больно. Вещество, которое распространилось по моему организму, призванное притупить ощущение боли, казалось, заполнило все мои места, которые в этом нуждались. У меня возникает паника, что в скором времени я лишусь ощущения от прикосновения её руки, прижимающей меня за шею к себе. Я начинаю бояться прекращения физического истязания моей спины, не в состоянии всего лишь вспомнить, что за этим последует, но, как всякий человек видит во всём новом только плохое, верю и боюсь наступления чего-то, следующего за окончанием физического измывательства надо мной, как нового и этого самого плохого. И чем приятней мне становится, чем большего приятного касается моё сознание, тем большее плохое мне рисуется в грядущем. Я так не хочу, чтобы истязание остановилось, что у меня от желания продолжения «жизни» даже готовы брызнуть слёзы.
Я почти приближаюсь к страху смерти!.. Не к тому, который будоражит детское воображение до истерики, а потом угомоняется случайными знаниями и переживаниями жизни об этом. А к тому страху, от которого, как водится порой, седеют волосы у взрослого человека, который переворачивает представление о жизни с ног на голову, от которого происходит переосмысление ценностей, а по сути, человек становится психологическим калекой. Я не готов умереть, но сигнал о мощной физической боли на подсознание проецировался приближением смерти. И вот, прикоснувшись к этому страху, я, получается, оказываюсь в состоянии остаться самим собой.
Не успеваю я в достаточной мере осмыслить начавшееся, как чувствую, что Наташа с силой хватает меня за член рукой, делает ещё один удар плетью мне по спине, ещё, и начинает кончать, массируя свою промежность тем, за что с такой силой только что ухватилась, и что уже долго оставалось без внимания её руки. Её бесстыдные действия в отношении моего члена и прекращение физического истязания сливаются во мне в два мощнейших оргазма, пусть хоть мне это и кажется. Наташа удерживает и доводит меня опытными движениями до последней капли, а потом отстраняется, легко подталкивает в сторону дивана, куда швыряет и плеть, и говорит:
– Сиди тут и не выходи, пока я не уйду.
Я плюхаюсь на диван, положив локти на колени и расставив ноги, и пытаюсь бороться с выдающим моё состояние дыханием. Нагнувшись вперёд, сотрясаемый накатами чудовищных ощущений после оргазма, одолеваемый редко вгрызающимися, но так же быстро исчезающими мыслями о сладко-жгучих
– Как скажешь, - хриплю и выдавливаю в ответ я.
Наташа исчезает в направление душевой.
Я восстанавливаю дыхание, встаю и подхожу к своему бокалу, с ним к бутылке. То, что и как сейчас произошло – явь - рассматриваются мной мгновение с омерзением. Разложенная на диване одежда, уготовленная для Наташи, небрежно брошенный снейк и бардак кругом эту явь утверждают, а состояние ума олицетворяют, подумал я. Но я знаю, что это состояние пройдёт уже через три-две-полминуты. Никогда прежде я не тянулся к бутылке так скоро после оргазма, но и никогда до этого женщина не исчезала из моего поля зрения сразу, как только кончит или когда кончу я. Глоток бренди перечёркивает всё и моментом возвращает меня в мою жизнь. Я встаю и подхожу к стеклянной стене. Кто меня мог сейчас разглядеть голого, когда Рига подо мной была засыпающей, а я был словно космос над ней?
Прислушиваюсь к суете Наташи через десять минут. Она собралась одеться и уйти? Вот так? А это означает хорошо или плохо? Через несколько минут слышу, как хлопает входная дверь.
Подхожу к комоду, откуда извлекаю сигарету и прикуриваю её. Ступая босыми ногами по полу, перемещаясь по своей квартире, молюсь, чтобы не вернулось то состояние, когда я был вне себя оттого, что все мои вещи потеряли свои места. Слава Богу, состояние не возвращается, зато финальная сцена нас с Наташей не покидает меня, сладко будоража. Не дойдя до столовой, возвращаюсь обратно и включаю телефон – что-то должно прояснить ситуацию. Пепел с сигареты сбрасываю где попало: в бокалы, фужер, кружку, раковины. Наконец, докурив, понимаю, что встреча окончательно меня отпустила, и теперь настало время действовать.
Поприветствовав возникшее намерение навести кругом порядок, привести в порядок и себя, чтобы завтра, проснувшись утром, меня ничто от сегодняшнего не застало, я вдруг почувствовал внутри себя образовывающийся сгусток. Я и забыл о таком своём состоянии – да что там в последнее время! – с того времени, как мне сообщили о смерти Марты, - нет, ещё раньше, когда она инстинктивно отправилась от меня в дальний угол, говоря по телефону с мужем, - и держался по жизни исключительно интеллектом. Образовывающийся сгусток был ничем иным, как той неисчерпаемой энергией дня, счастьем, которое толкало меня вдыхать жизнь полной грудью, радоваться каждому мгновению, быть полезным (для себя?) каждую секунду. Но это был всего лишь сгусток той энергии, тогда как раньше я был заполнен ею до отказа, и даже не подозревал об этом до этого момента. Теперь я смог увидеть со всей широтой, насколько пустым я был в последнее время. Теперь у меня вообще возникли мысли, а с ними и надежда, что то состояние вернётся, что сгусток будет расти, пока опять не заполнит пустоту внутри меня. Я попытался взглянуть по-новому на все вещи, которые меня окружали: людей, работу, квартиру. Подумал о Наташе, но тут же выделил для неё особое место в своей вселенной, только если…
Я посмотрел на телефон в руке. И в это момент он издал сигнал о пришедшем сообщение. Сообщение было от Наташи: «Извини, посчитала нужным сразу исчезнуть. Мне показалось, нам обоим окажется комфортней сейчас такая ситуация».
Да!
Я написал в ответ: «Всё хорошо?»
Она ответила: «Более чем».
Я: «Тогда, мы ещё «замутим»?»
Она: «Конечно, я ведь так ещё и не примерила, что ты мне купил».
Я: «Сколько процентов, что мы встретимся в следующую пятницу?»
Она: «99».
Я: «Ты вернула меня к жизни».
Она: «А ты меня».
Я: «Обещай, что в следующий раз не убежишь так».
Она: «Посмотрим… Да я и сегодня хотела по два нам оргазма…»
Я: «Два и было. Ох, какая ты…»
Она: «В смысле? Ага…»
Я: «Напишу тебе завтра».
Она: «Буду ждать. Пока».
Я: «Спокойной ночи…»
Всё было просто супер. Я опустился на диван. Опять отыскал «свой» сгусток. Он был на месте. Я мысленно пожелал ему роста.
Теперь предстояло навести в квартире порядок, уничтожить следы пребывания Наташи и прошедшей встречи. Я натянул джинсы и стал исполнять задуманное. Всё отмыл, высушил и разложил по местам. Всё делалось легко, всё хотелось делать, я готов был не останавливаться. Такой маленький сгусток той прошлой энергии, и снова всё на местах, снова плещущее через край желание заниматься жизнью.