Домохозяйка
Шрифт:
— Я иду спать. А ты посиди пока здесь, и завтра утром мы поговорим о твоем наказании.
Его шаги затихают вдали. Хотя мои руки ноют от ударов в дверь, я все равно опять колочу в нее. Я обрушиваю кулаки на дверь с такой силой, что сама не могу понять, как не сломала себе все косточки в кистях.
— Энди, не смей оставлять меня здесь на ночь! Немедленно вернись! Вернись!
Но, как и раньше, он не обращает внимания на мои вопли.
Я сплю в этой клетушке. Разумеется. Куда мне деваться?
Никогда бы не
Вспоминаю времена, когда моя семья состояла только из меня и Сесилии. Я постоянно была на пределе, все время готовая разразиться слезами. Я и понятия не имела, как же мне тогда было хорошо — до того, как я вышла замуж за психопата, запершего меня на ночь на чердаке только потому, что я вовремя не сходила к парикмахеру.
Сеси. Я надеюсь, что с ней все в порядке. Если этот говнюк тронет ее хоть пальцем, клянусь — я его убью. И плевать мне, что придется сидеть в тюрьме до конца своей жизни!
Когда я просыпаюсь утром, спина у меня дико ноет. Голова раскалывается. Но хуже всего то, что мой мочевой пузырь переполнен. До боли. Это сейчас самая большая проблема из всех.
Но что я могу поделать? Туалет находится снаружи этой каморки.
Если придется ждать еще дольше, я попросту обмочусь.
Встаю и начинаю мерить комнату шагами. Еще раз дергаю за дверную ручку, надеясь, что всё, случившееся вчера, мне пригрезилось и дверь волшебным образом откроется. Как же, держи карман шире. Она по-прежнему заперта.
Когда я вчера заглядывала в шкаф, там находился только один предмет — ведро.
Энди подготовился основательно. Установил замок с наружной стороны двери. Нарочно поместил в шкаф ведро. И заманил меня в эту каморку.
Деваться некуда — мне придется это сделать.
Что ж, бывают вещи и похуже, чем облегчиться в ведро. Вытаскиваю его из шкафа и делаю, что положено. Затем ставлю ведро обратно. Надеюсь, мне не придется воспользоваться им снова.
Во рту у меня пересохло, желудок бурчит, хотя есть я не смогу — меня стошнит. Энди дал мне от щедрот своих ведро — так, может, и другие вещи находятся здесь не зря? Я открываю мини-холодильничек, надеясь найти в нем еду.
И нахожу лишь три крохотные бутылочки воды.
Три прекрасные бутылки воды.
Я чуть не хлопаюсь в обморок от облегчения. Хватаю одну бутылочку, открываю и выдуваю ее содержимое одним глотком. Горло по-прежнему сушит и дерет, но все же мне становится легче.
Смотрю на оставшиеся две бутылки. Хорошо бы выпить еще одну, но я боюсь. Понятия не имею, сколько еще времени Энди продержит меня здесь. Надо беречь запасы.
— Нина? Ты проснулась?
Голос Энди из-за двери. Ковыляю туда, при каждом шаге в голове бухает молот.
— Энди…
—
На меня накатывает головокружение.
— С Сесилией все в порядке?
— В абсолютном. Я сказал своей матери, что ты уехала навестить родственников, и она позаботится о Сесилии, пока ты не вернешься.
Я испускаю облегченный вздох. По крайней мере, моя дочь в безопасности. Эвелин Уинчестер — не самый для меня симпатичный человек в мире, но она бдительная нянька.
— Энди, пожалуйста, выпусти меня.
Он пропускает мою просьбу мимо ушей, что в данный момент меня уже не удивляет.
— Ты нашла воду в холодильнике?
— Да. — И хотя следующее слово почти убивает меня, я все же добавляю: — Спасибо.
— Постарайся растянуть ее на подольше. Новой я тебе не дам.
— Тогда выпусти меня! — хрипло каркаю я.
— Выпущу. Но сначала ты сделаешь для меня кое-что.
— Что? Я сделаю все что угодно!
Пауза. Затем:
— Ты должна понять, что волосы — это привилегия.
— Хорошо, я это понимаю…
— Понимаешь? А я думаю, что если бы ты понимала, то не ходила бы распустехой с темными корнями.
— Я… я глубоко сожалею…
— Раз ты не смогла позаботиться о своих волосах, тебе придется отдать их мне.
Я чувствую в солнечном сплетении ужасный, мучительный ком страха.
— Что?!
— Ну, не все, конечно. — Он издает смешок, потому что это точно было бы смехотворно. — Мне нужно только сто волосков.
— Ты… ты хочешь сто моих волосков?
— Верно. — Он похлопывает по двери. — Дай мне сто твоих волосков, и я выпущу тебя отсюда.
Это самое странное требование, которое я когда-либо слышала. Он хочет наказать меня за темные корни, потребовав сто моих волосков? Да такое количество можно снять с зубьев моей щетки для волос! Он что — фетишист, повернутый на волосах? Что за идиотство?
— Возьми мою расческу…
— Нет, — обрывает он. — Я хочу их прямо с твоей головы. Вместе с корнями.
Я стою, как громом пораженная.
— Ты это серьезно?!
— А что, похоже, что я шучу? — огрызается он. Затем его голос смягчается. — В ящике комода лежат несколько конвертов. Положи волосы в них и подсунь под дверь. Как только ты это сделаешь, это будет означать, что ты выучила урок, и тогда я выпущу тебя.
— Окей, — соглашаюсь я. Провожу ладонью по своим светлым волосам, и два волоска задерживаются на моих пальцах. — Через пять минут.
— Мне сейчас надо на работу, Нина, — раздраженно говорит он. — Но когда я вернусь, волосы должны быть готовы.
— Но я могу сделать это быстро! — кричу я и дергаю себя за волосы. Еще один запутывается в пальцах.
— Я буду дома в семь, — произносит он. — И помни — я хочу весь волос целиком, не оторванный. Мне надо видеть корень, или попытка не будет засчитана!
— Нет! Пожалуйста! — В этот раз я дергаю себя за волосы сильнее. На глаза наворачиваются слезы, но я вырываю только два-три волоска, не больше. — Я сделаю это прямо сейчас! Подожди!