Домой не по пути

Дьюал Эшли

– Потому что вы посмотреть ничего не успеваете, - поясняет Бертрам.
– Что можно о городе узнать за двадцать четыре часа? У вас нет времени ни на парки, ни на музеи.

– Уиллу по душе клубы, - усмехается Кори.

– Уилл не прав. Ночная жизнь - это круто, но ночью не увидишь главного.

– Если бы не Уилл, мы бы вообще никуда не поехали.
– Внезапно отрезаю я, и парни одновременно переводят на меня взгляды. Мне тут же становится неловко, и я растерянно встряхиваю волосами.
– В смысле, он и так из кожи вон лезет, чтобы мы повеселились.

– Значит,

плохо лезет. Ничего. Я буду вашим гидом по Нью-Йорку. И вы опомниться не успеете, как влюбитесь в этот город. Надеюсь, вы задержитесь на пару дней.

– Уилл хотел побывать в Нью-Йорке трое суток.
– Кивает Кори.
– У него знакомые в академии искусств есть. Пообещали провести в подпольный клуб - "Серенити".

– И когда?

– Сегодня ночью. А на завтра у нас прогулка по окрестностям.

– Отлично. Я надеюсь, Уильям не будет против, если я к вам присоединюсь.

– Будет, - усмехаюсь я, - но мы не собираемся спрашивать разрешения, Бенни. Ты не парься, он странный парень, со всеми так себя ведет. Серьезно, мне кажется, я скоро так и поседею. Что ни день, то праздник. И все благодаря Уильяму Гудмену.

– Мой брат - сложный человек. Но с ним весело.

– Я заметил.
– Смеется Бертрам.
– Так весело, что даже про нижнее белье забываете.

Я закатываю глаза и протяжно выдыхаю:

– Я случайно оставила бюстгальтер в ванной. Слу-чай-но!

– Врет она. Едва Уилл на горизонте появляется, у нее щеки красным вспыхивают. Да и сам Уилл. Ведет себя как идиот. Вечно они шушукаются, обсуждают что-то.

– Правда?
– Бертрам переводит на меня взгляд и вскидывает черные брови. В глазах у него проскальзывает странное выражение, смысл которого я не могу понять, но мне в ту же секунду становится так неловко, что живот скручивает в трубочку.
– Тебе, наконец-то, кто-то понравился? Удивительно, Ренни.

– Никто мне не понравился.

– Но ты разговариваешь с ним.

– Я со всеми разговариваю.

– Не выдумывай.
– Отмахивается Кори и кашляет. Передергивает плечами и вновь к нам ближе придвигается.
– Тебе если человек противен - ты избегаешь его всеми силами, и вообще на него внимания не обращаешь. А тут вы вечно философствуете, то в туалете в игры играете, то просыпаетесь в одной постели.

– Что делаете?
– Машину ведет в сторону, я резко хватаюсь за подлокотник и гляжу на Бертрама с широко раскрытыми глазами. Что он творит?
– Простите. Я..., я не хотел.

– Ты водишь так же паршиво, парень, - хрипит с улыбкой Кори. Кажется, только на моем лице плавает искреннее недоумение. С каких это пор Бенни вообще волнуется о том, что я и с кем делаю?
– До сих пор не верю, что ты здесь, Берти.

– Да, - Уоткинсон прочищает горло и вновь смотрит на дорогу, - я тоже.

Не отвожу глаз от парня и чувствую, как голова взвывает от напряжения. Ничего не сходится. Передо мной тот самый парень, который таскал мне арахисовое масло в палату, когда я сломала ногу на втором курсе. Тот самый парень, который шил мне юбку на моей гигантской, древней машинке. Тот парень, что держал за руку, смеялся, катал на качелях, приглашал домой и заставлял смотреть

черно-белые фильмы. Вот же он! Перед глазами!

Но внешность обманчива. У этого парня те же скулы, нос и губы. Тот же голос, но у него совсем другие мысли. Я чувствую, знаю - Бертрам Уоткинсон изменился. И я никак не могу принять эту информацию, переварить этот диссонанс того, что было и что есть.

– Чего задумалась?
– Спрашивает Бенни, а я выдавливаю улыбку.

– Да, просто.

– Обманываешь?

– Тебя? Легче залпом выпить газировку.

– Ты же не переносишь газировку.

– Вот именно, - подмигиваю и перевожу взгляд на обочину, смазанную от скорости. Внезапно мне неловко находится в машине с этим парнем, а я понятии не имею почему.

– Странно, что вы с Тэмми не знакомы, - протягивает Кори, - ваши родители много зарабатывали в Янгстауне. Вы, возможно, даже жили на одной улице.

– Я редко бывал дома, если ты забыл.

– Это точно. Постоянно мы где-то шлялись. А потом ты уехал, гаденыш.

– Я должен был.
– Бенни сжимает руль так сильно, что бледнеют пальцы.
– У меня не было выбора. Отцу предложили работу. Глупо отказываться от вакансии в Нью-Йорке.

– Верно. Но ты даже не попрощался.

– Тогда я бы не уехал, Кори.

– Ну, и остался бы.
– Мы с Бенни вновь смотрим друг на друга, и в груди у меня что-то обрывается, будто я обрела то, что давным-давно потеряла.
– В Янгстауне жили люди, которым ты был дорог. А ты развернулся и слинял.

– Я виноват. Я знаю. Но иначе не получилось. Если бы я пришел прощаться, ты бы меня возненавидела, Ренни. Ты бы не поняла.

– Я такой отстойный друг? Не смогла бы поддержать тебя?

– Вряд ли. Я бы наговорил лишнего.

– Что бы ты такое мне сказал, что меня бы испугало?
– Я усмехаюсь и поправляю волосы. Они уже достали в лицо лезть.
– Ладно, закроем тему. В конце концов, ты уже уехал, и уже прошло три года. Что рассуждать, правда?

– Но мы встретились сейчас.
– Неуверенно протягивает он.
– Судьба какая-то.

Я хмыкаю и пожимаю плечами. Уилл тоже верит в судьбу, и я, черт подери, понятия не имею, почему опять о нем вспоминаю.

Мы едем часа четыре, и все это время Кори и Бертрам не утихают, болтая о какой-то чуши. Но мне нравится их слушать. Я внезапно отключаюсь и больше не думаю о том, что Бенни изменился, я изменилась, мы стали совсем другими. Я прибываю в иллюзии, словно жизнь не катилась к черту, а мои друзья всегда были рядом и хохотали до слез, хватаясь за животы и сгибаясь в три погибели. Я помню эти дни: горячие и яркие дни, когда ничего не могло испортить настроения, ведь по бокам от меня плелись неумолкающие чудаки. Такое бывает: ты находишь настолько близких людей, что они не просто оказываются рядом, но и проникают в твои мысли, в твою голову. Бенни всегда знал, чего я хочу. Он чувствовал меня, слышал, хотя я рта не раскрывала. Как и Кори. Они подхватывали меня под локти, и мы носились вдоль улиц, будто бы сумасшедшие, смеясь и толкая друг друга, а потом нам непременно попадало от каких-то заплесневевших соседей, но мы посылали всех к черту.