Дон Кавелли и папский престол
Шрифт:
В 1980 году, кроме Чжана, в министерстве не осталось никого, кто знал бы, в чем, собственно, заключается цель проекта «Далекий рассвет».
Не знали даже те, кому приходилось добровольно или не совсем добровольно работать на Чжана. Никто не получал информации больше, чем было необходимо, чтобы выполнить некую локальную задачу. Об истинных целях проекта либо не говорилось, либо информация о них искажалась. В это время Чжан в своих отчетах стал все чаще пропускать название проекта, оставляя только одиннадцатизначный учетный номер. Так был сделан еще один шаг на пути к анонимности внутри гигантского административного аппарата. Те немногие люди, с которыми он общался по долгу службы, смотрели на него со смесью недоумения
Единственное, что еще могло бы представлять для него опасность, — это сведения о высоких расходах, связанных с проектом. Ведь цифры есть цифры, и рано или поздно они привлекут внимание какого-нибудь начальника. Понимая это, он прибегал почти исключительно к помощи служащих министерства, пряча расходы в общем бюджете. Но обычно он просто убеждал людей работать на него, не требуя денег. Мао это очень бы понравилось: самый амбициозный проект из всех, каким когда-либо занималось Министерство государственной безопасности КНР, стоил не дороже пары электрических пишущих машинок.
X
Первый день конклава
Сложно представить более неблагоприятное и тревожное начало конклава. Памятуя о жизненном принципе Бенджамина Франклина, который утверждал, что долгий сон сродни богохульству, кардиналы ровно в восемь утра уже выстроились под проливным дождем у «Дома святой Марфы». Они готовились проследовать до двора Сан-Дамазо в поданных для них белых автобусах, в которых обычно возили туристов на экскурсии по Ватиканским садам [17] . Каждый из них уже поставил галочки в списках, составленных в алфавитном порядке. Списки были необходимы, чтобы никого не забыть. В прежние времена число кардиналов-выборщиков было куда меньше, но папа Сикст IV [18] рассудил, что чем представительнее будет конклав, тем меньше власти сосредоточится в руках каждого отдельного кардинала. Постепенно количество выборщиков выросло до ста двадцати человек.
17
Ватиканские сады — парковая зона, занимающая примерно половину всей территории Ватикана.
18
Сикст IV — глава Римско-католической церкви с 1471 по 1484 год.
Камерарий Де Дженнаро лично проверил все списки. Сначала казалось, что все в порядке, но потом он неожиданно заметил, что в списках не хватает одной галочки. Кардинал Сасси отсутствовал.
Камерарий с невозмутимым видом осмотрел толпу людей в красных одеяниях и с черными зонтиками, но кардинала Сасси среди них не было. Возможно, он просто еще не успел пробраться сквозь такое многолюдье. Де Дженнаро переводил взгляд с одного лица на другое, ощущая смутное беспокойство, пока еще ничем не подкрепленное, но все же…
Через некоторое время он окончательно убедился, что Сасси здесь нет.
То один, то другой кардинал уже начали вопросительно посматривать на камерария, недоумевая, почему они всё еще мокнут на площади. На секунду он решил было отправить автобусы. Возможно, Сасси просто проспал. Но нельзя же заставлять кардиналов и дальше стоять под дождем, без всякого объяснения причин? С другой стороны, а вдруг Сасси именно сейчас спускается в лифте и может появиться здесь в любую минуту.
Да, так оно и есть, Де Дженнаро знал это наверняка. Сасси относился к числу «папабильных» [19] кардиналов, и унизить его, уехать так и не дождавшись, чтобы он, как опоздавший
19
Папабильный (от итал. papabile) — неофициальный термин, обозначающий тех кардиналов, которые являются наиболее вероятными кандидатами в следующие римские папы.
Торопливо войдя в «Дом святой Марфы», он направился к лифту и нажал кнопку вызова — дверь лифта открылась. Выходит, что техника в полном порядке. А если Сасси поскользнулся на лестнице и упал? Ведь ему уже больше семидесяти лет. Камерарий почувствовал, как у него пересохло в горле при мысли о том, что кардинал тяжело пострадал и беспомощно лежит где-нибудь на лестнице. Внешне вполне овладев собой и стараясь ничем не выдавать своего беспокойства, он узнал на рецепции, какой номер занимает кардинал, и, стараясь не бежать, но невольно перешагивая через две ступени, стал подниматься по лестнице на верхний этаж, где располагался номер Сасси. Подойдя к дверям, он осторожно постучал, а когда ему никто не ответил, постучал еще раз, теперь уже громче. И снова лишь тишина послужила ему ответом.
Де Дженнаро плотно сжал губы; конечно, он знал, как следует поступать в таких случаях, но надеялся на то, что найдется другой выход из положения. Увы, его не оказалось. Очень неохотно он подошел к одному из настенных телефонов, которые были установлены в каждом коридоре, откашлялся и, набрав номер рецепции, попросил сестру Софию подняться наверх и принести ключ от номера. Прежде чем она успела что-то ответить, он повесил трубку.
А что, если…
Он отогнал от себя эту мысль и снова посмотрел на часы. Прошло уже семь минут. На его лбу выступили капли пота.
Раздался негромкий сигнал, означавший, что лифт поднялся на его этаж, дверь открылась, и сестра София направилась к нему. Лицо ее выражало смесь беспокойства и строгости. Де Дженнаро чуть заметно кивнул ей.
— Откройте, пожалуйста, дверь.
Сестра София бросила на него укоризненный взгляд, но сделала, как было велено.
— Ваше преосвященство, вы здесь?
Камерарий слегка толкнул дверь.
— Святая Богоматерь!
Сестра София перекрестилась. Сасси лежал на полу. Одет он был лишь в ночную рубаху и кожаные тапки. Его лицо исказила гримаса агонии, открытые глаза невидяще смотрели вверх.
«Точно Иисус на кресте», — невольно подумалось камерарию. Очевидно, что любая помощь уже запоздала. По всей видимости, Сасси мертв уже несколько часов. Душа кардинала вернулась обратно к Творцу. Наверное, сердечный приступ. Волнение в связи с предстоящими выборами, вероятно, оказалось слишком сильным для старика.
Конклав! Потрясенный, Де Дженнаро осознал, что он не может больше ждать ни минуты. Он пробормотал короткую молитву и закрыл мертвецу глаза. Затем он повернулся к сестре Софии:
— Накройте тело одеялом. После этого заприте номер и вызовите врача. Никому не говорите ни слова!
Его голос прозвучал так сухо, что он удивился и даже почувствовал себя виноватым.
Де Дженнаро поспешно покинул номер и вошел в лифт. Спускаясь вниз, он лихорадочно соображал, как правильно поступить. Разве не кощунство собирать конклав, пренебрегая даже смертью одного из участников? Вероятно, так оно и есть. Но тем не менее папские уставы не оставляют в этом случае ни малейшего сомнения — конклав должен состояться.