Донный лед
Шрифт:
– Понарошку, че ли? - с сомнением спросил Толик и поднял светлые кустистые брови.
– Понимаешь, - с горячностью заговорил следователь, стараясь заразить Толика азартом игры, - представь, как будто так и есть, закрой глаза и представь. Твое, понимаешь, твое.
Толик добросовестно зажмурил глаза и спросил:
– Мое?
– Твое, - подтвердил следователь.
– Ясно, - усмехнулся Толик, - мое.
– Ну и что ты с этим всем сделаешь?
– Толкну, - не задумываясь, ответил Толик.
–
– Не, - сказал Толик, - не дам. Мое, дак. Мехколонна государственная. Ей государство дает.
Толик подумал и добавил, размышляя:
– Ну, который друг, подарю че надо, не жалко.
– А куда деньги употребишь? - спросил следователь с большой заинтересованностью.
Толик ответил с необычайной живостью:
– Е-карэмэнэ! Пропью! - И пояснил: - Пропью и прогуляю! В город поеду, в Улан-Удэ, с буряточками прогуляю.
– А может быть, у тебя есть какие-нибудь другие желания? добросовестно поинтересовался следователь.
– Не, - твердо ответил Толик, - каки таки желания? Не, других нету.
– Ладно, - как-то вяло сказал следователь, - это ведь так все, шутка. И задал последний вопрос: - А сколько тебе, Толик, лет?
– Сорок два, - ответил Толик, пожав плечами. - А тебе?
– И мне сорок два, - задумчиво ответил следователь, - и мне, друг мой Толик, сорок два. - И, посмотрев на часы, проговорил расслабленно: - Ладно, иди, Толик, ко мне тут должен ваш главбух прийти, я просил, с цифрами, сколько чего сгорело и на какую сумму.
Уходя, Толик сказал на всякий случай:
– Так что я не жег базу, меня видели.
– Не жег, не жег, - согласился следователь, - до свидания.
Когда раздался деликатный стук бухгалтера Якова Александровича, следователь сидел расслабившись, вытянув под столом длинные ноги. После беседы с Толиком он ощущал усталость, как после тяжелой физической работы.
Когда вошел Яков Александрович, Владимир Михайлович поднялся и вышел из-за стола, протянув обе руки для приветствия.
– Яков Александрович, дорогой, - говорил он при этом, - ради бога, извините, что побеспокоил, оторвал от дел. Мог бы просто зайти к вам в бухгалтерию, но хочется поговорить спокойно с глазу на глаз, а у вас людно и суетно...
– Что вы, Владимир Михайлович, - вежливо отвечал на эти деликатные слова Яков Александрович, - что вы, что вы! Надо так надо, я же понимаю. Пожалуйста, располагайте мной безо всяких угрызений совести. Вот, пожалуйста, я заготовил справку по перевалочной базе. В общем, не так уж много: на четыре тысячи шестьсот без учета стоимости складских помещений. Ее, в сущности, почти разгрузили за год...
– Спасибо, дорогой Яков Александрович, спасибо. А как вы расцениваете, велика ли была недостача?
– Так ведь, Владимир Михайлович, не ревизовали, только
– Так уж никаких данных нет, а, Яков Александрович?
– Официальных данных, Владимир Михайлович, нет, а вопрос вы задаете серьезный, и отвечать на него следует ответственно.
Следователь улыбнулся ласково, можно даже сказать, что он с любовью посмотрел на главного бухгалтера и произнес следующие убедительные слова:
– Дорогой Яков Александрович! Вы даже представить себе не можете, как я ценю вашу щепетильность. Поскольку по роду своей работы мне довольно, к сожалению, часто приходится беседовать с гражданами скорее нечестными, чем честными, ваше болезненное чувство ответственности за свои слова мне особенно по вкусу. И вы, раз у вас нет данных, разумеется, не отвечайте на мой вопрос. Но может быть, совершенно случайно вы, будучи на еще не сгоревшей перевалочной базе, проверили выборочно наличность некоторых наименований и составили для себя предварительное, может быть, весьма приблизительное резюме... И поскольку у нас с вами не допрос свидетеля, а в общем и целом частная беседа... А, Яков Александрович?
– Откуда вам это известно, Владимир Михайлович?
– Любопытствую, Яков Александрович, согласно функциональным обязанностям - любопытствую.
Тогда главный бухгалтер Яков Александрович сказал:
– Примерно полторы тысячи... Примерно так. Но очень приблизительно. Но если вы думаете, что это он сам... Его видели, он в заежке ночевал...
– Спасибо, Яков Александрович, спасибо, я это просто к сведению. А насчет Толика мне известно: он не поджигал. Но ведь, Яков Александрович, кто-то поджег, а?
– Поджег какой-то мерзавец, что говорить!
– А кто, Яков Александрович, - не спросил, а будто подумал вслух следователь, - а кто мог быть заинтересован в этом пожаре?
– А черт его знает, - недоуменно пожал плечами Яков Александрович, черт его знает кто!
Помолчали. Потом следователь спросил осторожно:
– А каково положение Зудина сейчас, на ваш взгляд?
Но если следователь спросил осторожно, то главный бухгалтер отвечал с еще большей осторожностью. Он развел руками и сказал неопределенно:
– Да как вам сказать!
– Я-аков Александрович, - укоряюще протянул следователь. - у нас же разговор приватный, неофициальный, однако не буду скрывать, весьма нужный... А?
– Неважное положение, - нахмурился Яков Александрович. - Если говорить откровенно, на волоске висит.
– А вы лично как к этому всему относитесь?
– Видите ли, у Зудина я вижу по крайней мере три достоинства как у руководителя: он честный, энергичный и знающий дело человек.
– А в чем же дело, почему на волоске?