Донское казачество в войнах начала XX века
Шрифт:
— Что это?
— Наша песня. Только «Волчья» сотня и поет ее.
— Кто придумал мотив?
— Сами, казаки подобрали…
Волчья сотня аргунского полка. Вас я не забуду до смерти никогда. Слышится ржанье и топот копыт. Волчья сотня в разведку спешит. Много далеких нарыто могил, Им не умерить казацкий наш пыл. Свищут ли пули, шашки звенят — Волки с врагами в бою говорят…
Надо было видеть их лица. Как все это далеко-далеко от недавней мирной были, когда все эти впечатления казались отошедшими чуть ли не в средние века.
С
Пасху встретили в поезде с «Волчьей» сотней. Разговлялись в купе. Молодежь сначала была грустна, — у всех дома теперь семейный праздник. Невольно мысль уходила в оставленное позади. Но казаки живо развеселили всех. Черствые куличи, старые яйца, окаменевшие пасхи были уничтожены быстро. В круговую шла большая серебряная чаша, подаренная аргунцам Порт-Артуром. На ней все нацарапали, как могли, свои памятки.
В вагонах для солдат тоже шло веселье. Пели, плясали. Казак Илья Раменский, молодец и в бою и в выпивке, сугубый георгиевский кавалер — забрался на лошадь и просидел на ней весь день, и на ходу поезда, и на стоянках.
— Слезай! Что ты? — убеждали его.
— Так что никак нельзя.
— Почему?
— Казак такой праздник должен в седле быть.
Этот самый Илья Раменский, который, узнав, что в осажденном нами городе отличное вино, — пробрался туда, разбил китайский кабак и благополучно выбрался с несколькими бутылками в руках — ему хотелось пить на легком воздухе. Так и нашли Илью спящим с пустой посудой кругом, на каком-то холме, под неприятельской крепостью. Потом он привел наших к городу и указал лучшие места для наступления. Наивная особа и удивительный враг. «Илюшка», как его называют здесь, отличный разведчик. Куда ни пошли, он все высмотрит, узнает, найдет, по пути напьется, но, вернувшись в назначенный ему срок, даст обо всем точный отчет. Шутя ему поручили добыть сведения о нашем поезде, кто куда и зачем едет. К вечеру, никого не спрашивая, он доставил их. Я, оказывается, направляюсь в Маньчжурию «для военного письма»; ехавший в другом вагоне предприниматель — «для капиталу»; армянин с громадным кинжалом, похвалявшийся зарезать всех японцев, по остроумному определению Раменского — «верно, кабак откроет»; только и спасовал он перед следовавшей к мужу дамой. Против ее имени значилось «для неизвестного употребления».
«ВСЕ ЖЕЛАЕМ!»
Эта с натуры схваченная бытовая сценка из жизни наших «чудо-богатырей» казаков, ясно свидетельствует о их глубокой и святой преданности родине и о их готовности пролить кровь свою за Царя и отечество.
В штаб-квартире 1-го сунженско-владикавказского, генерала Слепцова, полка, получено было известие о том, что несколько человек из полка призваны стать в ряды действующей армии на Далеком Востоке.
К сожалению, — далеко не все!
Требуются в комплект армии только 1 войсковой старшина, 3 сотенных командира, 2 вахмистра и 10 урядников.
Из них, с прибавлением к ним необходимого числа трубачей, формируется кадр кавказской конной бригады.
При получении этого известия все слепцовцы заволновались.
Все стремятся вступить в число избранных для кадра… Все и по службе достойны избрания, и молодец к молодцу…
Как
И обидеть никого не хочется!.. И взять всех невозможно!..
Собрал полковой командир всех своих молодцов слепцовцев и стал их выкликать, на охотников.
— Кто желает из вахмистров — выходи вперед!.. — крикнул он.
Все вахмистры вышли стройно, военным шагом, и выстроились перед командиром.
Командир вызывает желающих из урядников… Все урядники выходят поголовно!
Сотенных выкликает — все сотенные вытягиваются в шеренгу, как один человек…
И так до конца.
Пожимает плечами командир.
И любо ему это… и досадно немножко!
Так ни до какого дельного результата не дойдешь!..
Он прибегает к другому приему.
— Выходи, кто сильнее других желает!.. И опять все выходят…
— Ну теперь осади, кто не желает, или кто так только пошел, чтоб от товарищей не отстать!..
Никто не осаживает!..
Кончилось тем, что один вахмистр умоляет командира назначить его на должность урядника, а урядник просится пойти за простого казака!
— А галуны потеряешь?… — возражает ему командир.
— Я, ваше высокоблагородие, на войне их опять заслужу, Бог даст!.. — смело и стойко отвечает урядник.
Таков он, наш русский герой казак!!.
Вера в Бога и любовь к Царю и к родине! Этими чувствами он живет… С ними он и умирает!!.
СИБИРСКИЕ КАЗАКИ
В России мало или даже вовсе не знают сибирских казаков. Мы вообще гораздо больше интересуемся жизнью наших инородцев и знаем эту жизнь лучше, чем жизнь наших казаков, — жизнь полную трудов и лишений, жизнь, целиком отданную русскому народу и государству. Только теперь Россия узнает, что есть где-то в Акмолинской области сибирское войско, которое, напрягши все свои силы, выставило на поле брани девять полков. Я, писал корреспондент «Р. В.», находившийся в передовом отряде, встретил старика-казака, который выехал на службу с четырьмя сыновьями, — из одной семьи ушли пять работников и пять лошадей с полным снаряжением.
Чем больше я знакомлюсь с этими казаками, тем более отрадное впечатление выношу от этого знакомства. «Шанго казак», — улыбаясь во всю ширь своей физиономии, приветствует сибирца китаец, уже познакомившийся и полюбивший этих казаков. На юге между сибирцами и китайцами установились самые дружеские отношения, в чем я имел случай убедиться лично. Проходим через деревню, и все население выбегает навстречу, сами тащат воду, поят людей и лошадей, и все это весело, приветливо.
Далее корреспондент описывает со слов казака Яковлева о том, как спасали его китайцы от плена японцами.
— Как уехали японцы, — сказал Яковлев, — китайцы подняли меня… Вынул 80 к. и даю китайцам: проводи, мол, братцы, до лагеря; а они мне на это ответили: «У тебя у самого мало денег, не будем брать». Так до самого лагеря довели, а денег не взяли.
ЛИХОЕ ДЕЛО
I
Очевидец лихого дела наших молодцов-казаков отряда генерала Самсонова рассказывает:
Подкравшись незаметно к коновязям, где стояли лошади японской кавалерии, казакам, — благодаря внезапному нападению врасплох, — удалось лишить два японских эскадрона лошадей.