Донское казачество в войнах начала XX века
Шрифт:
— Проснется, — заботливо сказал урядник, — надо ему порцию дать, да чаем напоить; ишь уморился, бедняга.
Когда через несколько часов накормленного и напоенного драгуна доставили в отряд, он едва держался на ногах и водкой от него разило, как из винной бочки… Голова при падении оказалась поврежденной, его взяли лечить, стали бинтовать, класть компрессы, и японец становился все озабоченнее и угрюмее…
НЕЗАМЕТНЫЕ ГЕРОИ
I
В начале июня месяца 1904 г. от 7-го
Так как предполагалось, что разъезд может вернуться не скоро, то начальник разъезда Книпер был снабжен порядочной суммой денег, которые он положил в сумку своего седла. Казак Савельев [25] случайно видел это.
25
Фамилия вымышлена, ибо рассказчик, к сожалению, не запомнил настоящую фамилию казака.
Пройдя несколько верст от перевала, разъезд неожиданно наткнулся на японскую засаду, которая встретила казаков залпами. Казаки спешились, рассыпались в цепь и в свою очередь открыли частый огонь; но ввиду численного превосходства неприятеля должны были отступить.
В самом же начале перестрелки был ранен поручик Книпер, а вскоре затем была убита бывшая под ним лошадь.
Когда казаки начали отступать, унося с собою раненого поручика, казак Савельев вспомнил о казенных деньгах, положенных в сумку седла, которое теперь вместе с убитой лошадью должно было остаться в добычу неприятелю. «Попадут в руки японцам, а офицер будет отвечать», промелькнуло в голове Савельева и, недолго размышляя, он пополз навстречу японцам к трупу лошади.
Пули свистели и жужжали, словно рой пчел, но смелый казак, не обращая на них ни малейшего внимания, благополучно добрался до трупа коня, срезал сумку с деньгами и пополз обратно.
Выстрелы смолкли. Савельев приподнялся и осмотрелся кругом. Японцы совсем близко, а наших не видно уже…
Торопясь уйти от японцев и пробираясь, где в траве, где между кустами, Савельев потерял направление, по которому отступили казаки, сбился с пути и пошел наудачу.
Дней шесть бродил он между сопками, отыскивая наших; верст 300 исходил и, наконец, измученный, голодный и оборванный, вышел к Ляояну.
У вокзала стоял поезд, готовый к отъезду. «Сяду в вагон и доеду до Хайчена, а там — наш полк», решил казак и направился к поезду. Едва передвигая ноги, заходит он в вагон и к великой радости видит там… поручика Книпера!..
Это был санитарный поезд, и поручик в числе прочих раненых препровождался в ближайший эвакуационный пункт.
— Ты как попал сюда?! — воскликнул не менее изумленный и обрадованный поручик, увидев казака, которого считал убитым в перестрелке.
Казак рассказал ему, как он отстал от товарищей, спасая казенные деньги.
— А вот и они, — добавил он, подавая сумку.
Растроганный офицер горячо поблагодарил столь преданного своему долгу молодца-казака.
II
К вокзалу станции Ляоян только что подошел санитарный поезд, битком набитый ранеными, подобранными на позициях.
Время к вечеру, моросит дождь.
К вокзалу идет генерал С. и встречает казака, который, сильно хромая, тем не менее куда-то спешит.
Зная, что сибирцев в Ляояне нет, генерал остановил казака, интересуясь узнать, зачем он здесь и куда идет.
Казак замялся, но на повторенный вопрос виноватым голосом докладывает.
— Так что, ваше превосходительство, меня привезли с этим поездом с позиции.
— Ранен, значит?
— Так точно, в руку и в ногу. Пулю-то из руки вынули, а в ноге сидит, потому не могли там, вот и отправили.
— Куда ж ты теперь идешь?
— Виноват, ваше превосходительство, к товарищам на позицию.
— С пулей-то?
— Так точно. Скажу, что поправился.
И как бы в оправдание себя и для успокоения генерала добавил:
— А в поезде не хватятся, там и без меня много, я, значит, оттуль потихоньку убежал…
НА
После одной разведки отряд казаков возвратился на свою стоянку в деревне Мяухау-пу, оставив у Ляу-дию заставу из двадцати человек 3-го взвода 13-й сотни, под начальством урядника Чемки.
От заставы до отряда было верст пять. Правее ее, в леску, расположились охотники одного из пехотных полков. Версты на полторы вперед, к деревне Ханнию, Чемка выслал урядника Портнова с тремя нижними чинами. Японцы занимали позицию южнее Ляудию и Ханнию, для наблюдения за которой и выставлена была застава урядника Чемки. Стемнело. Охотники куда-то скрылись, и Чемка остался один. Кругом сопки лес, впереди японцы, а наших ближе нет пяти верст. Раздумье взяло Чемку. Как бы не обошли японцы. Около десяти часов вечера со стороны Ханнию раздались частые выстрелы. — Михайло Никодимыч, ведь это у Портнова, — прислушиваясь, заметил один из казаков. Действительно, скоро послышался топот скачущих лошадей и к заставе подъехал Портнов со своими людьми. — Ну что? — Да что — нет возможности держаться. Окружили было аспиды. — Как бы до нас не добрались, — подумал Чемка и приказал всей заставе отойти от деревни, под прикрытие обрывистого скоса дороги. — А охотников не видели? — спросил он Портнова. — Не видали. Должно, вперед прошли, — так сказывали.
Ночь выдалась холодная и темная. Наши не спали, напряженно вслушиваясь в завыванье ветра. Начинало рассветать. В долине закурился туман. Продрогшие кони понуро стояли. Вдруг какой-то шорох донесся спереди. Все насторожились. — Осмотри винтовки, — шепотом приказал Чемка. Сквозь туман мелькнули темные фигуры людей, можно было рассмотреть околышки фуражек. — Это наши охотники. В то же время послышался оклик часового. — Кто идет?! — Свои, — донесся ответ. — Слава Богу, — мысленно проговорил каждый, и люди начали было укладываться, как вдруг со стороны «своих» раздался залп, — другой, — третий. По коням! — крикнул Чемка. Две лошади бились на земле, обливаясь кровью. Люди, кто как, — открыли огонь по наступавшему противнику, медленно отходя назад к перевалу. Но, что это? Справа и слева тоже посыпались пули. — Господин урядник, лошадь ранили! — И мою… — И мою… — И у меня ранена… Четыре лошади были ранены первыми же выстрелами. Был контужен и один казак. Медленно, шаг за шагом, отступал Чемка к перевалу. Всюду, где только являлось малейшее закрытие, он останавливался, чтобы дать возможность отойти спешенным товарищам и раненым коням. Японцы быстро наступали, осыпая пулями. На первом перевале застава долго держалась, пока не была обойдена. Зато второй перевал Чемка не уступил неприятелю, отражая его метким огнем. Японцев было с роту, но и целая рота их ничего не могла поделать с горстью наших. Чемка держался на своей позиции до тех пор, пока по всему фронту не разыгрался горячий бой и ему не приказано было присоединиться к сотне.
ПРИКАЗНЫЙ АНАНЬЕВ
Вот подробности о смерти одного замечательного храбреца, донского казака, приказного Ананьева.
— Замечательный был человек этот Ананьев. Знаете, какая-то жажда подвигов, ненависть к японцам жила в этом человеке, — заговорил есаул Л. — Как заговоришь об них, так аж затрясется весь. И все просился — отпустите, да отпустите меня подальше к японцу. Ну, вот раз и отпустили их. Пошел офицер с тремя казаками и Ананьев с Фроловым. Офицер остался шагах в трехстах от японской передовой цепи, а Ананьев с Фроловым поползли дальше, — потешно рассказывал об этом сам Ананьев. — Ползу, говорит, а их никого нет. Ну, думаю, не судьба мне видно; этот день не сделаю. А деревня их близко. Уже слышно, как гомонят они. Залегли мы в гаоляне и смотрим. И вдруг Господь послал, на китайской арбе едут двое. Должно за фуражом. Я и говорю Фролову: подожди, мол, выдерживай — мы сразу залпу дадим. А они едут ничего себе, шагом. Вот, когда это они шагов на пятьдесят от нас были, я и говорю Фролову, ну, давай теперь залпу! Выпалили мы. Один упал, а другой, значит, побежал на хутор, своим сообщить. Ну, мы вскочили на арбу, погнали ее к себе, а сами по ним залпы даем. Их так с роту выбежало, палят по нас, а мы по ним залпы, я еще кричу им: «держи, держи», по русскому кричу… Да, забавно рассказывал…