Допрос безутешной вдовы
Шрифт:
– С кем? – опешила Мураками.
– С Ато моим, – вздохнула она и отвела в сторону резко потускневшие глаза.
– Что вы такое говорите! – возмутилась Аюми. – Как я могла с ним спать?!
– Как бабы с мужиками спят? – опять кисло улыбнулась Ирина. – Вы вообще-то замужем?
– Вообще-то это мое личное дело, – огрызнулась Мураками, – но для вашего сведения я не замужем.
– Заметно, – грустно констатировала кислая Клеопатра, скептически оглядывая антисексуальный экстерьер своей землячки.
– За неимением моего давайте вернемся к вашему
– Я приехала сюда, на Хоккайдо, чтобы отдохнуть от своего мужа, и именно поэтому, где он сейчас находится, меня абсолютно не волнует. – Ирина по-прежнему с тенью ехидной улыбки на прекрасном лице продолжала изучать внешний вид засидевшейся в девках доблестной капитанши Мураками.
– Отдохнуть? – попросила Мураками пояснить семейную ситуацию, которая для меня лично элементарно читалась с листа, безо всяких пояснений и комментариев.
– Да, отдохнуть, – кивнула Ирина и пустила в ход единственно доступное в данной ситуации средство сопротивления если не мне, то, по крайней мере, девице Мураками. – Мне слюни его надоели, понимаете? И визги его поросячьи!…
– Визги? – переспросила несколько потухшая Аюми, понявшая, что разговор зашел на те территории, где она чувствует себя не столь уверенно, как на поприще оперативно-розыскной работы.
– А он у меня, когда кончает, визжит как свинья, – буднично поведала нам с Аюми роковая женщина и демонстративно медленно положила свою роскошную левую ногу на не менее роскошную правую.
– А слюни? – вмешался я.
– И слюни пускает, как та же свинья…
– Какое это отношение имеет к вопросу о его пропаже? – спросила красная, как плоть чавычи, Мураками.
– Никакого, – все так же хладнокровно откликнулась Ирина. – Это имеет отношение к вашему вопросу.
– Вопросу? – Похоже, Аюми, услышав из женских уст прозаичный постельный глагол, потеряла всякую ориентацию в ею же самом сформированном хронотопе.
– Ну вы же спросили меня, люблю ли я своего мужа, да? – хмыкнула Ирина. – Забыли уже?
– Значит, вы его не любите? – вернулась к начальному пункту своего допроса Мураками.
– Я хотя и русская, но, извините, не извращенка, – призналась Катаяма. – Так что увольте…
– Увольте? – пожала плечами по-прежнему пылающая стыдливым жаром Аюми.
– Прикиньте сами, – Ирина сняла левую ногу с правой и поджала их под диванчик параллельно друг другу, – вы под него через ночь ложитесь, потому что ему кончить надо, а он, свинья, при этом не только сделать это три часа не может, он еще вас всю слюнявит и на ухо вам визжит, как будто он не сексом занимается, а поросят рожает. Как, после этого я должна его любить?
– Ирина, – осторожно кашлянул я, – секс, безусловно, дело важное, красивый и приятный секс, я имею в виду, но что хочет сказать Мураками-сан, гораздо шире.
– А что хочет сказать Мураками-сан? – хмыкнула Ирина. – Она же, по-моему, про любовь спрашивала, нет?
– Мы вчера в Отару с вами этой темы уже касались, – я вспомнил о нашем импровизированном рандеву
– Шире не бывает! – качнула она прекрасной головкой. – Вы думаете, почему Ато на мне женился? Вернее, для чего?
– Для чего? – спросила въедливая Мураками.
– Чтобы трахать меня, – уже знакомым будничным тоном проинформировала нас циничная Ирина. – А воротнички там мылом натирать, брюки через тряпку гладить, икебану из хавки вашей гнусной на подносе подавать – это уже дело десятое.
– Как же десятое? – я сымитировал обиду за наших японских жен и еще более – за нашу родимую японскую кухню, воскресив в памяти утреннее ароматное натто.
– Да так, десятое! Для домашних дел он на японке бы опять женился – и весь разговор!
– «Опять»? – удивился я.
– Катаяма-сан до Ирины-сан был женат на Катаяме Норико, девичья фамилия Мори, – ответила за Ирину Мураками.
– Они что, развелись? – спросил я пустоту впереди и справа от себя, так и не решив, к кому из двух дам обратить этот вопрос.
– Когда у Катаямы-сана начался роман с Ириной и он стал постоянно ездить к ней на Сахалин, Норико-сан в конце концов не выдержала измен мужа и подала на развод, – бойко отчиталась Аюми.
– Роман!… – хихикнула Ирина. – Приедет – трахнет, подарит что-нибудь, жениться пообещает и свалит! Роман, скажете тоже! Так, повестушка про пастушку!
– Ну если, Ирина-сан, про пастушку, – вмешался я, – то не про слишком уж и наивную.
– Да уж умом Бог не обидел, – сделала сама себе комплимент Ирина. – Уж, по крайней мере, поумнее ваших баб буду!
– Конечно! – кивнула Мураками. – Куда уж нам до вас!
– Да уж! – самодовольно ухмыльнулась сахалинская красотка и сдвинула свои соединенные ноги чуть вправо, открыв моему пламенному взору те части своего великолепного тела, которые вчера только угадывались под черными брюками.
Здесь, не на самом интересном, но, безусловно, заслуживающем внимание месте, в сумке Мураками застрекотал сотовый, и, пока она извлекала его оттуда, у меня в нагрудном в кармане заверещал мой.
– Алло! – синхронно откликнулись мы с Аюми на оба звонка – каждый в свою трубку.
Коварная Ирина отодвинула ноги еще дальше вправо, наглым образом демонстрируя мне свои безупречные бедра, так что я даже не сразу сообразил, что звонит Нисио.
– Такуя, ты у нее? – прохрипел чемпион мира по храпу.
– Да, – кашлянул я в ответ.
– Говорить можешь?
– Нет.
– А слушать?
– Могу.
– Ну слушай тогда! Тут из Ниигаты был звоночек…
Я покосился на сжавшуюся в комочек Мураками и понял, что ее ниигатское начальство вливает ей сейчас в ухо ту же информацию, что мне начал вкачивать Нисио. Утвердился я в этой мысли окончательно, когда мы с ней опять-таки синхронно нажали на кнопки отбоя, завершив одностороннее десятиминутное прослушивание, которое навлекло на лишившуюся возможности огрызаться на наши выпады Ирину скуку и зевоту.