Дорога к дому

Локко Лесли

— О, Мадлен. Ты уверена? Будет здорово, если ты приедешь. — Она утерла слезы с глаз. Прошел целый месяц с момента смерти Макса, а она все еще не могла успокоиться. Она так быстро расстраивалась и начинала плакать.

— Я приеду. Бекки… от нее что-нибудь слышно?

— Нет. Мы не разговаривали с ней… давно. — Мадлен ничего не ответила. Такое несчастье, а ни одна из них не знала? Она положила трубку и тут же принялась готовиться к отъезду.

…В Хараре Бекки делала последние штрихи в своем бизнес-плане. Она три недели искала, разведывала, проверяла и анализировала… она думала, у нее голова разорвется от всего этого. Она собиралась просить денег для галереи у родителей, хотя бы чтобы продержаться первое время. Но сначала нужно выполнить одну работу. И она справилась с ней. Она просчитала все до мелочей. Десяти тысяч фунтов, которые она собиралась у них занять, точно хватит. Она знала, ее родители скептически

отнесутся к этому. Хотя десять тысяч фунтов не такая уж и большая сумма, если говорить об открытии такого дела, но для Зимбабве деньги огромные, и они с Годсоном снова и снова прикидывали расходы — она была уверена, что все получится. Она посмотрела на небольшую стопку бумаг, что аккуратно складывала вместе, когда последний лист вышел из принтера Надеж. Красиво получилось. «Олдридж и Маримба. Галерея современного африканского искусства. Дом 27, Альбион-Роад, Хараре, Зимбабве». У них даже был свой адрес. Ей даже удалось очаровать индийского владельца помещения так, что тот позволил ей заплатить только шестимесячную арендную плату вместо положенной двухгодовой. Все было готово к началу работы. Все, что ей было необходимо сделать, так это убедить своего отца — и мать, наверное, в большей степени, — что она сможет и обязательно заставит все задуманное работать. Она листала бумаги. Там были фотографии помещения изнутри, изображения окружающей территории, улицы; снимки с работами Годсона; скульптуры и маски одного из самых известных скульпторов в Хараре; многочисленные листы с цифрами и именами; бизнес-план; отзывы… словом, здесь было достаточно, чтобы привлечь внимание самого искушенного зрителя. Годсон и его знакомая бухгалтер, Элла, проследили, чтобы все ее вычисления были верными и имели должный вид. Она отошлет эти документы отцу сразу же после того, как они поговорят. Она посмотрела на часы. Было четверть одиннадцатого, значит в Лондоне четверть девятого — и мать, и отец должны быть дома. Она подняла трубку и набрала номер.

— Мам? Это я… как ты?

— Бекки? Бекки? Это ты? О боже… Бекки, где ты была все это время? Мы уже не знали, что и думать от волнения. Мы сотню раз просили Генри передать тебе, что мы беспокоимся. Он сказал, что не знает, где ты. С тобой все хорошо, дорогая? Где ты? — Голос ее матери был едва ли не истеричным.

— Я в порядке, мам. Я говорила Генри… я давала ему свой новый номер. — Она нахмурилась. Какой злопамятный. — У меня все хорошо. Я всего лишь переехала. Остановилась у одной подруги и…

— Ты возвращаешься? Амбер звонила на днях. То, что у них случилось, просто ужасно…

— Что? Что случилось?

— О, дорогая… ты не слышала новость? Макс умер. Погиб в авиакатастрофе… совсем недавно. Не могу поверить, что ты не слышала.

— Что? — Бекки невольно вздела руки к лицу. — Когда?

— Около месяца назад. Он летел на своем личном самолете куда-то в Африку… ну, ты же знаешь, у него там проект. Ты возвращаешься?

— Конечно. Я приеду, как только смогу. — Бекки быстро прикинула, что ей как раз хватит на билет на самолет. Деньги от продажи кольца остались почти нетронутыми. — Я позвоню, как только куплю билет. А теперь я должна позвонить Амбер прямо сейчас. — Она положила трубку. Макс мертв? Макс? Это казалось просто невозможным. Только не Макс.

…Амбер открыла дверь. Бекки и Мадлен стояли на ступенях. Слова были ни к чему. Она тут же почувствовала их объятия. Будто они никогда и не расставались.

— Ты должна сделать это сейчас же. — Франческа смотрела на Паолу с плохо скрываемым выражением паники на лице. — Прежде, чем этот ужас станет всем известен.

— Но не покажется ли ему это немного странным? — спросила Паола.

— Нет, нет… забудь об этом. Это кольцо должно быть на твоем пальце как можно скорее, Паола. Нет времени на приличия. Это срочно. Просто необходимо. — Паола неуверенно кивнула. Конечно же, ее мать была права. После того шока, что они испытали, услышав завещание Макса и обнаружив, что единственного месячного дохода хватит лишь на мелкие расходы — про роскошь можно забыть! — она вдруг резко ощутила всю остроту своего положения. Она никогда не придавала большого значения деньгам. Они всегда просто были под рукой. Макс часто пытался урезать ее расходы, чтобы хоть как-то поместить ее в рамки разумного, но чтобы денег не было вообще — он никогда не допускал этого. Она всегда тратила столько, сколько хотела, и никогда не задумывалась над тем, откуда деньги берутся. А теперь Франческа говорит, что Паола не может пользоваться платиновой карточкой, которая была у нее с шестнадцати лет, и что им обеим нужно серьезно подумать над тем, что делать дальше. Без денег? Это невозможно. Что же им делать? Франческа давно не работала, а Паола вообще никогда не работала. Что другие делают, откуда они берут деньги?

— Они работают, — сухо ответила Франческа, зажигая свою сигарету. — Но об этом не может быть и речи. Я хочу, чтобы Отто назначил другую дату — и побыстрее.

Раз уж так вышло, что от богатства Макса нам ничего не досталось… что ж, он вполне может заставить тебя подписать любой договор. Нет, я хочу, чтобы ты разобралась с этим быстрее. Быстро, ты слышишь меня?

— Хорошо, хорошо… я слышала. Я позвоню ему сегодня же. Позвоню.

Паола достала одну сигарету из пачки Франчески. Вся сложившаяся ситуация была ужасной. Сначала Макс, потом завещание… а теперь это. Она чувствовала, как ее переполняли эмоции. У нее просто не хватало на все терпения; боль, утрата, страх — это должно было чем-то кончиться, она это знала. Не то чтобы она не любила Отто… он нравился ей, по крайней мере она так думала. Но внезапное осознание того, что ей теперь нужно срочно выйти замуж за него — они даже толком-то не целовались! Вдруг все приняло такой отчаянный вид, она не так хотела все пережить. Макса не будет на свадьбе. Глаза вдруг наполнились слезами. Кто поведет ее к алтарю? Этот день должен был быть самым счастливым днем ее жизни, а получится самым грустным. Она не сможет не думать о нем в тот момент и не сможет удержаться от слез. И какая жизнь ждет ее после замужества? Франческа похлопала дочь по руке и вышла из комнаты.

Франческа вошла в гостиную и опустилась на софу. Она была сильно обеспокоена. Отто ведь был далеко не дурак — в газетах уже начинал заводиться разговор о наследстве Макса. Господи. Она глубоко вздохнула. Макс и правда это сделал. Она осмотрелась вокруг на красивую мебель, картины… он оставил ей квартиру, но на жизнь не оставил ничего. Теперь Паола была ее единственной надеждой. От благосклонности Амбер многого не приходилось ждать.

Смешно, подумала Амбер, поднимаясь в комнату Анджелы. Обе сестры вот-вот выйдут замуж — и ничего не двигалось с места. Танде собирался обратно в Лондон. Она не могла пока уехать; столько нужно было сделать, столько обдумать… он предложил провести неделю вместе с ней, и она с благодарностью ухватилась за эту возможность. Свадьба Паолы была отложена… кажется, на неопределенное время. Франческа звонила ей на днях и говорила почти без остановки, пока Амбер не остановила ее и не договорилась встретиться на следующей неделе. Что-то нужно предпринять, настаивала Франческа. Амбер точно знала, о чем пойдет речь на их встрече. Деньги. Эта тема, похоже, не оставляла ее ни на минуту за последние две недели. Она тихо постучала в дверь.

— Здравствуй, дорогая. — Анджела открыла дверь. Амбер удивленно осмотрелась. Повсюду стояли чемоданы.

— Ты уезжаешь куда-то? — спросила она.

— Да, дорогая. Боюсь, что так. Уезжаю к Мэри Энн. — Амбер непонимающе посмотрела на нее. — К своей сестре. Ты должна помнить ее. Она живет в Калифорнии. Она часто приезжала к нам, когда ты была маленькой. — Амбер покачала головой.

— А… это обязательно? — Она была слишком озабочена и не чувствовала, как ее глаза заполняют слезы. Анджела взглянула на нее, держа в руках пару шелковых брюк, которые она складывала.

— О, дорогая… не плачь. — Анджела бросила все и подошла к ней. Она обхватила ее рукой, и к своему ужасу Амбер расплакалась. — Вот, — сказала Анджела, протянув ей коробку с салфетками. — Пойдем в гостиную. Пошли. Я попрошу Дафну принести нам чаю. — И она направилась к выходу.

Анджела скорчила гримасу, когда Дафна вышла из комнаты. Она посмотрела на Амбер и улыбнулась.

— Видишь? Страшна как черт.

Амбер улыбнулась сквозь слезы.

— Ты… знала? — спросила она осторожно.

Анджела стала наливать чай.

— Да, конечно, я знала. Были и другие. Только у них, наверное, не было детей.

— Но как… почему ты мирилась с этим? — скептически посмотрела Амбер на мать. Анджела придвинула к себе чашку с блюдцем.

— Я любила его, — сказала она спокойно. — Я не хочу сказать, что мне не было больно. Об этом кричали все газеты. Я постоянно думала о том, что скажут мои родители. Они ненавидели его, понимаешь. — Амбер покачала головой. Она и представить себе не могла, чтобы Танде вел себя подобным образом. Это просто невозможно. — Я хотела уйти от него пару раз. Но… даже не знаю. С этим приходится жить, понимаешь.

— И все же я не понимаю почему? — спросила Амбер. — В смысле, что с вами обоими случилось? Неужели все просто…?

— Закончилось? Нет, это не так. — Анджела откусила кусочек пирожного. — Макс был слишком сложным человеком, Амбер. Не думаю, что он когда-либо мог быть удовлетворен одной женщиной. Кроме того, он хотел детей. Много детей. А после того, как я узнала о Франческе, я решила… завязывать с детьми. Я просто не могла и думать о том, чтобы родить от него еще ребенка. Это было глупое решение, в порыве гнева. Макс возненавидел меня за это. — Она сделала глоток чаю. Амбер сидела напротив, не шевелясь от удивления. — А потом и Франческа больше не смогла забеременеть… Почему, точно не знаю. Но Макс от этого не находил себе места. Для него это был удар. Поэтому он пытался возместить все, чего ему недоставало. Знаешь, он был таким одиноким.