Дорога к звездам
Шрифт:
— Очумели? — рассердилась она. — Под нами люди живут!
Филипп Андреевич появился за ее спиной, сказал: «Ну их, дай молодой крови побеситься», — и захлопнул дверь.
Обвив друг друга руками за пояс, Яша и Борис кружились по комнате, громко пыхтели, крякали, лица их вспотели. Долго никому из них не удавалось добиться перевеса. Потом, потеряв равновесие, они разом грохнулись на пол. Борис едва не оказался на обеих лопатках, но у него было побольше опыта. Яков еще недостаточно окреп, чтобы осилить своего бывшего заступника. Он и опомниться не успел, как увидел на себе сидящего верхом Бориса.
— Хе-хе! —
И, уже сидя рядом с Яковом на кровати, сказал:
— А здоров же ты, дьявол, стал. Я ведь и Мишку с одного маха укладываю. Придется тоже физкультурой заняться.
— Утихомирились? — Анна Матвеевна снова заглянула в комнату. — Может, потребуете снова ужином кормить, так не рассчитывайте. За сегодня все продукты съедены.
— Потерпим, — заверил ее Борис.
Анна Матвеевна залюбовалась молодыми людьми. Они сидели обнявшись. Майки обнажали их загоревшие, налитые силой плечи. Но другая, необъяснимая сила была на их лицах. Она роднила друзей и в то же время делала непохожими. Один подвижной, быстрый, ни минуты покоя; другой спокойный, невозмутимый. У одного все чувства рвутся наружу, на лице, как в книге, можно прочесть все, что лежит на душе. У другого мягкие черты, улыбка добрая, и смутить его ничего не стоит.
В эту ночь они не могли наговориться. Неожиданно у обоих появилась беспричинная восторженность, будто они собирались в далекое и необычайное путешествие.
Уже засыпая, Яков пожалел:
— Жаль, что тебе Катя разонравилась. У нее с Любой дружба как у нас с тобой. А теперь ее Стешенко сватает.
— А… она? — чуть слышно спросил Борис.
— Люба говорит, что у них настоящая любовь. После победы собирается к Стешенко на родину ехать, в Донбасс куда-то.
Борис промолчал. Яков не мог видеть его лица. Когда он снова окликнул Бориса, тот не отозвался.
После отъезда Бориса комната показалась Яше необычно просторной и пустой…
Вот Глазков говорит о творческом коллективе. Как создать его? Кто пойдет с ним, Яковом, одной дорогой? Получается так, что лучшие школьные друзья расходятся разными дорогами,
6
Яша зачастил к Глазкову. Его тянуло к этому удивительному человеку. И не только потому, что Марк Захарович был внимательным и интересным собеседником. Яшу тянуло к нему, как растение к солнцу. Глазков поражал его необыкновенной ясностью мыслей, а главное — их новизной.
— Значит, ты задался целью разрешить проблему полета в космическое пространство, — подводя итог последнему разговору, сказал Марк Захарович. — Значит, ты ищешь пути к научному открытию.
— Да, Марк Захарович.
— А что значит сделать открытие? — Глазков поднял палец, выждал, пока Яша подумает, и сам ответил: — Это значит вырвать у природы какую-то тайну. Так? Хорошо. Но как ты думаешь: отчего бывает так, что много людей работают над одной и той же проблемой, а разрешить ее удается очень немногим или даже только одному человеку?
— Ну, случай помог. Способности неодинаковые.
— Способности? Г-мм… Разумеется, способности играют большую роль. Но помогут ли они, если не придет на помощь то, что ты назвал «случаем»?
— Н-не
— Не помогут, Яков. А что такое случай? Это значит: исследователь шел по ложному пути, но незаметно для себя свернул в сторону и вдруг оказался на верной дороге. Теперь посуди сам — может получиться так, что человек всю жизнь проплутает в потемках и лишь за пять минут до смерти выберется на правильную дорогу? Верная дорога, — Марк Захарович поправил очки, — понимаешь, — одна. Каждым явлением природы управляет совокупность совершенно определенных законов. Ложных дорог может быть сколько угодно. Ложных толкований каждого явления можно придумать великое множество.
— Постойте, постойте! — заволновался Яков, чувствуя, что начинает понимать Глазкова, и опасаясь, как бы не потерять нить его мысли. — Не хотите ли вы сказать, что существует способ для нахождения верных путей?
— Способ… Именно об этом я тебе и хочу сказать. Нет, такой универсальной отмычки к открытиям, Яков, не существует. Однако есть такая наука, такое руководство к действию, которая помогает понять общий механизм природы и общества, ту самую совокупность законов, о которых мы с тобой толкуем.
Глазков повернулся к столу и придвинул к себе стопку книг — сочинения Карла Маркса, Энгельса, Ленина.
— Вот кто ее создал, Яков, — сказал он. — Величайшие мыслители нашей эпохи. Существует диалектический материализм, наша коммунистическая теория познания. Она-то и помогает найти кратчайший путь к любому открытию.
Яша зачарованными глазами смотрел на книги. Слова Марка Захаровича были для него необыкновенным откровением.
— Могу я попросить у вас почитать эти книги? — спросил Яша.
— Я и сам хотел предложить их тебе. Но не все сразу, разумеется. Попробуй разобраться сначала вот в этом.
Марк Захарович встал, подошел к полкам и откуда-то с самого края извлек тоненькую брошюрку.
— «О диалектическом и историческом материализме», — прочел Яков. — Философия, да?
— Философия. — Глазков утвердительно наклонил голову. — А тебя что, пугает это слово?
— Не знаю. Я ведь собираюсь решать технические проблемы, а философией занимаются…
— Кто?
— Ну… философы.
— Так было, Яков. Да и то в далекие времена. В нашей стране каждый ученый должен быть философом. Но… к этому вопросу мы с тобой, вероятно, вернемся позже, когда ты прочтешь кое-что. Я бы не решился посвящать тебя в диалектику, если бы ты не ушел так далеко. Дальше без диалектики тебе будет очень трудно. Вот ты рассказывал мне о тупике, в который будто забрел. В твоих словах звучит сомнение. Ты так и не знаешь, удастся ли тебе выбраться из этого тупика. А тупика-то вовсе и нет и не было! Это мираж, Яков, это еще твоя наивность и неопытность, и прежде всего в том, что ты называешь философией. Ты, друг мой, продолжаешь идти вперед, только вдруг перестал замечать свое движение. Собственно, что тебя смутило? В своем стремлении в небесный мир, то есть в неизмеримо большое, ты неожиданно для себя забрел в мир атома, в неизмеримо малое. А наша диалектика как раз утверждает неразрывную связь между большим и малым, она учит понимать великое единство природы. Человек, постигший диалектику, не знает никаких тупиков. Так-то…