Дорога-Мандала

Бандо Масако

Всё из-за этих радужных шариков. Шарик, привезённый из Кота-Бару, она берегла до тех пор, пока бумага не изорвалась и не истлела. Когда от радужного шарика ничего не осталось, она навечно заключила его в своём сердце. Радужный шарик стал её мечтой.

Эти радужные шарики стали воплощением всего, что ей пришлось увидеть и узнать в городе Кота-Бару. Одежда ярких цветов, мягкая и сладкая на вкус пища, полированная блестящая мебель, защищающие от ветра, но пропускающие свет прозрачные стены, без устали бегущие автомобили. Воздушные шарики были воплощением всех этих удивительных чудес. И для Саи все они оказались прочно связанными с Рэнтаро.

Сая знала, что если она пойдёт за Рэнтаро, то сможет снова оказаться в этом городе.

— Ну, легкомысленные дорожные истории неотъемлемая часть жизни торговца лекарствами, — прервал воспоминания Саи робкий голос младшего брата Рэнтаро.

— Да, но разве кредо торговца лекарствами не гласит, что житейские дела, случившиеся во время путешествия, оставляют за порогом дома? Если бы об этом узнал покойный отец, ему было бы стыдно, — старуха пристально посмотрела на Рэнтаро.

Рэнтаро избегал взгляда Саи.

— Поэтому я расстался с ней как подобало.

Обе женщины бросили на Саю язвительные взгляды. Женщина-аллигатор хотела было что-то сказать, но её опередила старуха.

— Зачем вы вообще сюда приехали? — обернувшись к Сае, спросила она.

Сая указала на сидящего позади сына:

— Хотела показать сына отцу.

— Теперь, когда он его увидел, вы можете возвращаться.

Сая отрицательно покачала головой.

— Я буду жить здесь.

Лица у всех собравшихся застыли. Сая, окинув взглядом всех четверых, сказала:

— Я жена Рэна. Поэтому я буду жить здесь вместе с вами.

— Его жена — я! — крикнула, взорвавшись, женщина-аллигатор. К её голосу примешивался визг.

Если слышишь недоступное уху, значит, настало время превращения снов в явь. Сон того, чей голос ты слышишь, становится явью и начинает поглощать тебя. Нужно быть острожной. Сая вспомнила слова, сказанные когда-то знахарем их племени, и посмотрела на Рэнтаро.

— Я понимаю, поэтому я вторая жена.

Тусклые глаза женщины-аллигатора вспыхнули. Если оставить всё как есть, к её высохшей коже вернётся упругость и, оборотившись настоящим крокодилом, она нападёт на Саю. Сая поспешила предотвратить превращение женщины-аллигатора в настоящего крокодила.

— Так сказал Рэн. Сказал, что я вторая жена.

Женщина-аллигатор отвела взгляд от Саи и сурово посмотрела на мужа.

Рэнтаро растерялся.

— Да… ну… дело в том, что малайцы мусульмане. А мусульманин может иметь до четырёх жён.

— Мы не мусульмане, — отрезала старуха.

— Да, но в Малайе считается… — запнулся Рэнтаро и, смешавшись перед старухой и женщиной-аллигатором, уставился в потолок.

Сая не понимала, почему её слова о том, что она вторая жена Рэнтаро, наделали столько шума. Хотя племя Саи не исповедовало ислам, как малайцы, у влиятельных мужчин было по две-три жены. Наличие нескольких жён свидетельствовало о солидности мужчины. Поэтому, покидая племя, она объявила, что стала второй женой Рэнтаро, и, когда стала жить в Кота-Бару, тоже не скрывала этого. И то, что у Рэнтаро было две жены, ни у кого не вызывало презрения, напротив, к нему относились с почтением. В чём тут сложность, она не понимала. Ведь судя по дому, семейство Нонэдзава было зажиточным. Рэнтаро был главой этой семьи. Богатый мужчина может иметь много жён.

— Это Япония. И здесь иметь двух жён — неслыханное дело, — категорично сказала старуха.

И женщина-аллигатор с окаменевшим лицом тоже кивнула. Младший брат Рэнтаро проворчал:

— Вот

именно. И главное, в нынешнее трудное послевоенное время приводить с собой женщину с приплодом…

Повисло напряжённое, как скрип ветвей друг о друга, молчание. Рэнтаро раздавил выкуренную до самого фильтра сигарету.

— Я попробую переговорить с Саей наедине.

Старуха и женщина-аллигатор ничего не сказали. Рэнтаро поднялся, сделав Сае знак глазами. Она с сыном последовала за Рэнтаро, раздвинувшим оклеенные бумагой створки двери, ведущей в коридор.

Они направились вглубь дома. Из боковой комнаты в коридор выглянули трое ребятишек, но Рэнтаро, выругав их, закрыл дверь. Когда они проходили мимо этой комнаты, послышался женский голос. В доме, как видно, жила и другая родня.

Открыв одну из выходивших в коридор деревянных дверей, Рэнтаро скрылся за ней. Сая последовала за ним и, едва ступив в комнату, сразу поняла, для чего она предназначалась. Это была комната для приготовления лекарств. На полке у стены стояли склянки и банки разной формы, были расставлены металлические и глиняные ступки, комната была пропитана лекарственным запахом. Наголо стриженный молодой человек, сидя на дощатом полу, укладывал в сплетённые из древесной коры коробки бумажные пакеты с лекарствами. Рэнтаро сказал этому молодому человеку: «Асацугу, выйди-ка ненадолго». Тот изучающе посмотрел на Саю и, ничего не сказав, тяжело поднялся.

— Да — завтрашняя поездка откладывается.

— Но я же всё подготовил, — надув губы, запротестовал молодой человек.

— Только на несколько дней, — сказал Рэнтаро, не дав Асацугу и рта раскрыть, и тот с недовольным видом вышел из комнаты.

Сая вдохнула полной грудью. Это был родной запах. Дом в Кота-Бару, где жили они с Рэнтаро, тоже был пропитан этим запахом. Это был прекрасный свайный дом с крышей, крытой дранкой и просмолённой сосновой корой. Из сада вела лестница на веранду, где стояли стол и плетёные стулья и где можно было принимать гостей. Внутри дом делился перегородками на четыре комнаты, но стоило их раздвинуть вместе с выходящими на улицу дверьми с жалюзи, как всё пространство дома и сад становилось одним целым.

Одну из этих комнат Рэнтаро отвёл для хранения лекарственного сырья, которое он отправлял в Японию. Сая помогала ему, сортировала и упаковывала лекарства, вдыхая напоённый запахами мускуса и древесными ароматами воздух. Иногда она помогала Рэнтаро и в приготовлении снадобий. Из серы, древесной смолы, очищенной камфары, плектрантуса и другого сырья она делала лекарства, помогающие от кожных заболеваний, и Рэнтаро бесплатно раздавал их. Малайцы, часто страдающие болезнями кожи, были им чрезвычайно признательны. Кроме того, они делали «лекарство от малярии», «обезболивающее», и Рэнтаро щедро раздавал их. Сая восхищалась — «какой же Рэнтаро добрый!»

В дом приходили разные люди. Представители японских торговых домов, малайцы, индийцы, китайцы. После захвата Кота-Бару японскими войсками к ним добавились офицеры оккупационных войск. Когда приходили японцы, Рэнтаро разговаривал с ними приглушённым голосом, а под конец просил Саю принести на веранду еду и устраивал пирушку. Сая зачарованно смотрела, как Рэнтаро с явным удовольствием распивает сакэ с японцами. В то время Сая ещё верила словам Рэнтаро, что японцы пришли для того, чтобы помочь Малайе обрести независимость. Она с гордостью смотрела, как Рэнтаро общается с трудившимися на благо Малайи офицерами.