Дорога-Мандала
Шрифт:
— Вы могли бы остановиться у нас.
Высокий мужчина с крупным носом, растерянно поджав губы, сказал:
— Но у нас нет постельных принадлежностей для гостя.
Все взгляды, будто притянутые магнитом, обратились к мужчине с густыми бровями. Тот поспешно, словно отражая удар клинка, сказал:
— Вы можете остановиться у нас.
С размаху вонзив кирку и взметнув землю, он обвёл глазами товарищей.
— На сегодня закончим. Давайте соберёмся сегодня вечером у меня и выпьем с господином торговцем. Расспросим его о местных новостях. У меня же господин торговец раздаст лекарства.
У торговцев лекарствами было принято непременно оставлять лекарства на дому.
Остальные мужчины согласились с этой идеей и, собрав мотыги и бамбуковые корзины, стали расходиться по домам. На горы опускались вечерние сумерки. В прохладном воздухе разносилось журчание реки Каноко. Рэнтаро спросил у мужчины с маленькими усиками:
— Давно вы здесь живёте?
Глядя на распаханную целину, мужчина ответил, что второй год.
— Мы служили в одной части. Все выходцы из Канто. [49] Демобилизовались и вернулись с юга на одном корабле, но наши дома сгорели, работы не было. И мы решили основать здесь деревню.
Указав на мужчину с густыми бровями, мужчина с усиками сказал: «Он родственник Охара Готё».
— Так как Охара Готё здесь пользуется некоторым влиянием, нам удалось взять землю в аренду бесплатно.
49
Канто — равнина в центральной части острова Хонсю, крупнейшая в Японии. На этой равнине расположен г. Токио.
— С непривычки, наверное, трудно работать в поле?
Мужчина с маленькими усиками оттопырил нижнюю губу.
— По сравнению с тяготами военной службы вовсе нет. Там мы рыли окопы, совершали многодневные марш-броски с тяжёлыми ранцами за плечами, вот это было тяжко.
Рэнтаро осторожно спросил его, где они служили. Мужчина с усиками ответил, что на Филиппинах. Прищурившись, он посмотрел вслед товарищам.
— Половина нашей части погибла, мы с товарищами насилу оттуда выбрались.
Охара громко позвал:
— Господин торговец!
Они остановились у одной из бревенчатых хижин. Сказав: «Ну что ж, увидимся», мужчина с усиками зашагал к стоявшему в глубине дому. Кроме наличия лишнего постельного комплекта, дом Охара мало чем отличался от остальных хижин. Придавленная камнями крыша, стены, сколоченные из разобранной где-то старой ограды. Понизу стены были защищены от холода обшивкой из коры кипарисовика. Внутри были две комнаты — с земляным полом и с дощатым настилом, застеленным грубыми циновками. Войдя внутрь, Охара приказал жене: «Фумико, воды». Его жена Фумико поспешно зачерпнула ведро воды, вместе с тряпкой выложила у входа в комнату с дощатым настилом и позвала мужа. Ставивший в угол кирку и мотыгу Охара сердито сказал: «Сначала гостю». Извинившись, Фумико с поклоном предложила умыться Рэнтаро. Рэнтаро поблагодарил, снял корзины и вымыл ноги. Затем развязав узел, достал из корзины мешок и, протянув его Фумико, сказал:
— Здесь рис. Пожалуйста, возьмите.
В случае ночёвки в частном доме рис был незаменим. Фумико вопросительно посмотрела на мужа и, когда тот кивнул, взяла мешок. Фумико трепетала перед мужем, как мышь перед кошкой. Малейшее движение Охары повергало её в дрожь. Смущённый Рэнтаро присел на край дощатого настила. Фумико поменяла оставшуюся после него воду и, разворошив пепел, принялась разжигать огонь в очаге. Охара присел рядом с Рэнтаро помыть ноги.
В полутёмной комнате раздавался
— Вы уже бывали в здешних краях? — спросил Охара.
Рэнтаро ответил, что он здесь впервые.
— Из-за войны всё приходится начинать сначала, — добавил он. Охара кивнул.
— Да, и мы тоже пришли сюда за тем же.
— Во время войны вы были на Филиппинах?
— Да, и на Филиппинах тоже, — только и ответил Охара.
Рэнтаро, потеряв нить разговора, сжимая чашку в руке, смотрел на Охару. Фумико раздувала огонь при помощи бамбуковой трубки. В углу комнаты стояли две огромные корзины, лопаты да мотыги — почти никакой домашней утвари не было. Томясь бездельем, Рэнтаро развязал свой узел и принялся готовить пакеты с лекарствами для раздачи жителям деревни нынешним вечером.
Охара, допив свой чай, вышел на улицу. Похоже, он колол дрова — доносился стук топора.
Когда Рэнтаро разложил восемь пакетов с лекарствами, Фумико позвала мужа: «Ужин готов!» Охара появился в темневшем дверном проёме.
На ужин были китайский рис с редькой-дайкон, отварные овощи с маринованной красной репой и жиденький суп-мисо. Рис с редькой, видимо, остались от завтрака — холодные и сухие. Рисом, что принёс Рэнтаро, хозяйка не воспользовалась. Фумико поставила в центре суп-мисо и котелок с рисом, расставила прямо на полу пиалы и блюдца. Ни стола, ни хоть какого-то его подобия не было. Втроём они уселись на полу и молча принялись есть. Супруги уплетали ужин за обе щёки, набив полный рот овощей и солений. Охара палочками придвинул блюдце с соленьями к себе поближе. Рэнтаро казалось, что они едят чуть ли не по-собачьи. И Охара, и Фумико ели лишь затем, чтобы выжить. Похожие чувства он пережил, когда видел в Осаке семьи, склонившиеся над котелком прямо на пепелищах бараков, или беспризорников, поедавших объедки под навесом станции. «Вот что случается с лишившимися крова», — подумал тогда Рэнтаро. Им остаётся только бороться за выживание. С тех пор, как Токио был выжжен почти дотла, супруги Охара лишились крова, без которого трудно стало поддерживать достойное существование.
Ужин быстро закончился. Когда Фумико убирала посуду, послышался стук в дверь и голос: «Добрый вечер!»
— А, пришли? — радушно сказал Охара. Он продолжал сидеть, скрестив ноги, и пить чай.
Когда Фумико открыла дверь, вошёл мужчина с усиками, а за ним гурьбой вошли остальные мужчины. Они принесли немного закуски и сакэ, которыми их снабдили жёны. Видно, они часто так собирались. Фумико, приняв гостинцы, разложила всё на полу и принесла чашки. Сев в кружок, мужчины, не обращая внимания на хлопотавшую на кухне Фумико, с удовольствием принялись пить сакэ.
— Ну как, господин торговец, в деревнях уже зацвела сакура? — спросил мужчина с усиками.
Когда Рэнтаро ответил, что сакура только начинает распускаться, мужчина с похожим на след от ожога шрамом на щеке сказал:
— Что ж, значит и у нас скоро зацветёт.
— Устроим любование сакурой, как в прошлом году? — живо предложил Охара.
— Конечно! — хором поддержали его товарищи.
Охара совершенно преобразился, жизнь в нём вдруг забила ключом.
— Перед любованием сакурой посеем просо. В прошлом году был хороший урожай, и на Новый год у нас были просяные лепёшки. Скоро у Тасиро и Мориямы появятся дети. К Новому году в деревне прибавится народу. Потому и урожай нужен побогаче, чем в прошлом году.