Дорога-Мандала
Шрифт:
Вдруг он увидел впереди перед обгоревшим зданием толпу людей. Он подошёл поближе узнать, в чём дело — люди плакали, опустив головы. Некоторые, сидя на земле, рыдали в голос. «Наверное, кто-нибудь умер», — подумал он, смешавшись с толпой. Но, подойдя ближе, увидел обгоревший по краям радиоприёмник. Из громкоговорителя сквозь помехи доносился государственный гимн Японии. «Что случилось?» — спросил Рэнтаро у напряжённо застывшего мужчины. Тот, не сводя вытаращенных и пылавших ненавистью глаз с радиоприёмника, сказал: «Мы проиграли войну».
«Не может быть!» — подумал он. Но на лице мужчины, с ненавистью,
Рэнтаро, не снимая поклажи, ошеломлённо смотрел вокруг. Освещённая летними полуденными лучами солнца, выжженная равнина казалась страшно плоской. Это был чёрно-белый мир. На дороге среди этих обломков метались люди в грязной одежде. Кто-то плакал, кто-то застыл, опустив голову. Вид у всех был подавленный, казалось, люди еле держатся на ногах.
Рэнтаро словно очутился в мире мёртвых. «А, я умер», — подумал он. Ему казалось, что он смотрит на блуждающих призраков. У него больше не было воскрешающего эликсира. Он никому не мог его дать. Никто не мог принять такой эликсир. Здесь уже никакие эликсиры не могли помочь.
Это мгновение Рэнтаро запомнил на всю жизнь.
С того момента начался отсчёт послевоенного времени. Все, включая и Рэнтаро, стали говорить о восстановлении и возрождении Японии. Но всякий раз, когда в его душе оживали выжженные равнины Осака, увиденные в день поражения в войне, ему казалось, что он умер ещё тогда.
Все люди знают, что когда-нибудь умрут. Но многие где-то в глубине души считают, что умрёт кто угодно, только не они. Рэнтаро раньше тоже так думал. Хотя он и умер в тот день, верил ли он, что всё ещё жив? Оккупанты разъезжали по городу на джипах, на каждом перекрёстке звучало слово «демократия», дети клянчили у американских солдат жвачку и шоколад, и молодые, и старики подбирали и курили выброшенные американскими солдатами окурки, начальные школы единодушно устраивали прибывшим с инспекциями американцам радушный приём. Когда он видел это, ему казалось, что всё происходит где-то далеко-далеко. Это ли не мир мёртвых?!
Рэнтаро смотрел на вьющуюся впереди горную дорогу.
Светившее сквозь листву солнце садилось, блиставший зеленью пейзаж никак нельзя было назвать миром мёртвых. Но Рэнтаро было трудно отделаться от этого ощущения.
В мире мёртвых не нужны лекарства. Хотя он и шагал с уложенной в пять ярусов кладью за спиной, в нём не было прежнего воодушевления. Он утратил душевный настрой раздавать лекарства, помогать людям, быть полезным в этом мире. В день накануне поражения в войне он полнее всего ощутил себя торговцем лекарствами, с поражением же в войне навсегда утратил это самоощущение.
Горная дорога чуть расширялась, крутой склон долины немного отступил, и показались поля. Появились люди, вскапывавшие промёрзшую землю. Постепенно среди зелени полей, в тени лесозащитной рощи криптомерий один за другим показались с десяток домов, крытых мискантом.
Рэнтаро зашагал по тропинке, ведущей к домам. Ближайший стоял у перекинутого через речку деревянного мостика. Под крышей веранды сушилась пережившая
— Торговец лекарствами? Давненько к нам не заходили. Как ваше здоровье?
Похоже, она спутала его с бывавшем здесь раньше торговцем.
— Я у вас впервые, вы, наверное, перепутали меня с прежним торговцем.
Женщина, кажется, была туговата на ухо, она энергично кивнула, по-видимому, не расслышав его.
— Да, здоровье прежде всего. А мы-то вас ждём не дождёмся.
Женщина, пригласив Рэнтаро зайти на веранду, поспешила в дом. Усмехнувшись её ошибке, Рэнтаро опустил тюк на пол веранды. Тут же у него за спиной распахнулись перегородки-сёдзи, и женщина принесла находившийся у неё на хранении пакет. На нём значился торговый знак «Сансёдо». Пакет был довольно старый, в коричневых пятнах, с протёртыми углами, кое-где порванный. В нём уже не осталось ни одной упаковки лекарств.
Погиб ли приходивший сюда торговец на фронте или сгорел при авианалете? А может быть, он потерял свою тетрадь с реестрами? Похоже, торговцы лекарствами давно не захаживали сюда. Если взяться за дело умеючи, я смогу завести новый реестр на окрестности Дороги-Мандала. В душе Рэнтаро затеплилась слабая надежда. Ещё раз повторив, что он впервые просит разрешения оставить здесь лекарства, он достал пакет с надписью «Лекарства дома Нонэдзава».
— А, спасибо огромное, а то этот пакет уже прохудился, — беззаботно рассмеялась женщина.
Оставив попытки объяснить всё, как есть, Рэнтаро достал из верхней корзины тетрадь с новым реестром. Спросив у женщины название деревни, имя домовладельца, он записал на самой первой странице: «Выйти в Авасуно, у Дороги-Мандала, деревня Хатисоко, нагорная часть, через мост направо, Китагава Кодзо».
Затем вложил в пакет основные лекарственные препараты: тонизирующее средство, лекарство от простуды, жаропонижающее.
— Нет ли у вас в семье каких-нибудь хронических заболеваний, лекарства от которых вы хотели бы получить? — спросил Рэнтаро, заглянув в дом.
На притолоке выходившей на веранду гостиной висели фотографии императора Мэйдзи и нынешнего императора. Над очагом в глубине комнаты поднимался лёгкий белый дымок от горящего валежника, в стоявшей перед очагом круглой соломенной люльке лежал младенец. В примыкающей к веранде соседней комнате была молельня, стоял роскошный покрытый чёрным лаком буддийский алтарь. На алтаре в чёрной рамке стояла фотография молодого мужчины. Кем приходился этот человек, ставший духом-героем, здешним жильцам? Был ли он главой дома или ещё холостым вторым или третьим сыном?