Дорога на Стрельну (Повесть и рассказы)

Аль Даниил

– "Ура!" кричать, чтобы запугать немца?

– Кричи... Чтобы себя подбодрить... Теперь так, Саня. Расползаемся по канаве в разные стороны, метров по пятнадцать отсюда. И по моему сигналу вперед.

Я ползком двинулся по канаве. Но Андрей схватил меня за ногу.

– Отставить, Саня. Отставить! Глянь под первый вагон.

Я осторожно выглянул. Между колесами первого вагона шевелились черные тени... Нет, какие там тени - ноги! Не меньше четырех пар сапог топталось на шоссе за трамваем.

– Четыре или пять фрицев прибежало, - сказал Андрей.
– Остаемся здесь в обороне... А ну, по фашистским

ногам! Расстояние - двести метров. Прицел - два! Приготовься!

Я положил винтовку в небольшую выемку в бугре, поднял рамку, поставил прицел и стал наводить мушку на самую левую ногу.

– Огонь!
– скомандовал Шведов.

Я выстрелил. Одновременно ударил и его выстрел. Немцы за вагоном разбежались в разные стороны, за колесные тележки.

– Встречай, Саня, тех, кто слева, из-за второго вагона, появится. Только не стреляй, пока они из кювета на поле не выйдут. Пусть вслепую идут. Убери пока винтовку!

– Андрей, это считается бой?

– Считается, Саня, считается. Только целься хорошо. Не торопись. Чтобы наверняка.

Гитлеровцы не заставили себя долго ждать. С моей, левой стороны показались двое. Они вскочили в кювет значительно левее трамвая.

С другой стороны трамвая, из-за первого вагона, два других немца выбежали на поле. Один из них держал у живота автомат, другой прижимал, точно ребенка, к груди что-то вроде ружья, но гораздо более массивное. "Ручной пулемет!" - сообразил я.

По тому, как шли и осматривались эти двое, было ясно, что они нас не видят. Шведов полулежал вдоль канавы и наблюдал за фрицами.

– Стреляйте, - зашептал я ему.
– У них пулемет!

– Хороша машина! Пусть они мне его поближе поднесут. Только бы на тех, что слева, мне не отвлекаться. Смотри, не оплошай.

"Шведов, конечно, голова!
– подумал я.
– Он ухлопает этих фрицев, когда они доставят пулемет к нашей канаве. Пулемет станет нашим, и тогда немцы у дороги и в трамвае, сколько бы их там ни было, могут сдаваться!.. А если так не получится? Будет худо! Совсем худо. Нет, это наш пулемет! Он должен быть нашим. Во что бы то ни стало! Я, правда, не умею с ним обращаться. Но Андрей-то уж сумеет".

Шведов вдруг встал на колено и прицелился. Стеганул выстрел. Немец, сопровождавший пулеметчика, остановился, удивленно посмотрел в нашу сторону и упал, подогнув колени.

Тотчас слева, из кювета, дружно застрочили автоматы. Я уже не смотрел вправо и не видел, что делал фашист, который шел с пулеметом. Я только слышал, что Андрей выстрелил еще раз и еще. Потом он выругался не то в адрес "своего" фрица, не то в свой собственный. Из этого я понял, что в пулеметчика он не попал. Как бы в подтверждение этой догадки, справа застучал пулемет. Очередь ударила в бугор и срезала его верхушку. Мы распластались по дну канавы.

– Дай мне пистолет, - приказал Шведов.

Он пополз вправо. Пулеметчик лежал возле канавы лицом к нам. Вот бы сдернуть его вниз! Только бы он не заметил раньше времени, что Андрей к нему подбирается. Пожалуй, заметит. Тогда Андрей погиб! И я, конечно, тоже...

Гитлеровцы, что были левее трамвая, выскочили на поле и побежали к буграм. Я положил винтовку на край канавы, прицелился и нажал на спуск. Приклад ударил в плечо. Немцы продолжали бежать. Десятизарядка не требовала взведения затвора после каждого выстрела.

Я стал часто нажимать на спуск. Ни в одного из фашистов я не попал. Заколдованы они, что ли? Почему я так мажу? Надо целиться спокойнее. Вот мушка уставилась в зеленое брюхо гитлеровца. Она подпрыгивает вверх-вниз. Или, может быть, это подскакивает светлая пряжка на его поясе? Не должна прыгать мушка. В первый раз в жизни мне приходилось целиться в человека. Я должен его убить. Должен! Потому что это - фашист... Надо целить выше пряжки, чтобы пуля не срикошетировала... Я должен его убить, чтобы помочь Андрею... Надо на мгновение затаить дыхание. Ну вот, сейчас. Теперь я не промахнусь. Стреляю. Фашист раскинул руки, сделал несколько шагов и грохнулся грудью на свой автомат. А второй побежал еще быстрее. Я, почти не целясь, нажал на спуск. Выстрела не последовало. Я расстрелял все десять патронов. Скорее новые обоймы в магазин!.. Не успеть!

Я всунул палец в кольцо гранаты и стал ждать. Хорошо бы, эта здоровенная скотина прыгнула сверху прямо на меня, и тогда... Вот сейчас. Вот уже совсем сейчас... Мама, прощай! Немец подбежал уже к самой канаве. И тут раздался выстрел. Одинокий винтовочный выстрел. Немец свалился. Я приподнял голову. От кустов, росших метрах в пятидесяти позади канавы, бежал матрос с винтовкой наперевес.

– Павел! Павел!
– завопил я, забыв об осторожности и замахав руками.
– Ложись! Справа пулемет! Ложись, Павел!

– Ур-ра!
– закричал Кратов, продолжая бежать.
– Ур-ра!

Пулемет ударил длинной очередью.

– Ложись, Павел!
– снова закричал я, приседая.

Одинокое "ура!", почему-то особенно грозное от этой своей одинокости, не смолкло. Пулемет продолжал настойчиво строчить.

Я посмотрел вправо и увидел Андрея. Шведов бил из пулемета по трамваю. Зигзагами прошивал он обшивку вагонов. Доносился звон стекол.

– Вперед!
– прокричал Кратов, перескакивая возле меня канаву.
– Бей гадов всех до одного! Ура!

– Ура!
– закричал и Андрей. Он тоже поднялся и побежал к трамваю.

– Ура!
– закричал я, выкарабкиваясь на поле. Тут я вспомнил, что винтовка моя не заряжена, а штык остался на дне канавы. Я снова сполз вниз. Скорее, скорее! Руки дрожат. Штык не надевается. Черт с ним! Сую в ножны. Так. Обоймы. Одну, вторую в магазин. Остальное в карман. Сидя на корточках, продолжаю кричать что есть силы "ура!". Ранец. Брать? Не брать? Не возьму! Долго надевать. Скорее, скорее! Ведь товарищи думают, что я струсил, спрятался. Скорее! Наконец я выскакиваю и бегу через поле. Кричу "ура!". Меня, кажется, никто не слышит, но я кричу так, что вот-вот надорвусь.

Андрей и Павел с двух сторон подбегают к первому вагону. Мне поручен второй вагон. Буду атаковать его. Бегу все быстрее. Я уже почти догнал Андрея и Кратова. В трамвае выбиты все стекла, стенки вагона точно красная терка, так их издырявил Шведов. Что там таится за ними? На всякий случай я перевел винтовку на автоматическую стрельбу. Если что - дам очередь! Кое-что я уже тоже соображаю. Вот и кювет. Перемахиваю с ходу.

– Ура!
– Горло у меня чуть не лопается. Я врываюсь в вагон... Никого. Бегу к первому вагону. В кювете валяются три убитых гитлеровца. Один без головного убора, в расстегнутом кителе. Узнаю выходившего "проветриться".