Дорога на юг
Шрифт:
— Вот уж в чём-чём, а стрелковом оружии эти козлотрахи знают толк. Страшно представить, сколько сил и времени потрачено на это, поистине, произведение искусства. Совсем не то, что у наших северян. Взял тисовую палку в человеческий рост, очистил от сучков, натянул худо-бедно жилу и думает, что он теперь лучник. Вот оно, настоящее оружие воина, а не эти сраные лонгбоу! (longbow, он же длинный лук — оружие высотой в человеческий рост, активно применявшееся Англичанами в период столетней войны. Именно Английские лучники внесли решающий вклад в победу Английской короны во второй битве при Пуатье) — барон немного помолчал, а потом добавил, — Хотя, надо признать, в хороших клинках Алерайские засранцы тоже понимают. Веришь,
— А мне то казалось, ты считаешь этих козлотрахов, — я кивнул на груду окровавленных тел, — недолюдьми.
— Конечно, — не стал отпираться барон, — По нравам и обычаям они — самые настоящие дикари. Однако, это мне не мешает восхищаться их оружейным делом. Эх, жаль, конечно, наши кузнецы пока не умеют делать такую сталь. Но, вот их клинки оторвут с руками, это я тебе гарантирую.
— Хорошо если так, — кивнул я, — Будет на что набрать новых людей и вооружить их как следует. Мы немало потеряли сегодня, — немного помолчал и добавил, — Кстати, хотел ещё спросить. А что это матросы делают с бригом? Они вознамерились растащить его по кусочкам?
— Вроде того, — кивнул барон, — Снимают всё, что можно снять и переправляют на борт Буцефала. Наш корабль тоже пострадал во время боя. Ему не помешал бы ремонт. Да и такелаж с парусиной вряд-ли бывают лишними.
— А не проще оставить всё как есть, довести до порта и там же продать? — поинтересовался я, тяжело опираясь на остатки фальшборта. Кусок досок слева вырвало ударом баллисты, — За целую посудину немало отвалить должны. Куда больше, чем за то, что мы с неё снимем и вынесем.
— Не проще, — покачал головой Байран, откладывая лук в сторону, — У нас не хватит матросов, чтобы вести два корабля. Мои люди для этого не годятся. Твои — тем более. А команда капитана сегодня изрядно поредела. Её хорошо, если на сам Буцефал хватит. Как придём в порт, он будет набирать новых матросов. Потому, кстати, ему тоже полагается изрядная доля трофеев.
— А как-нибудь крюками зацепить или вот так, в сцепке дойти?
— Жаль тебя разочаровывать, но ничего не выйдет, — покачал головой барон, — Любой мало-мальский шторм и корабли попросту разобьёт друг о друга. Да и у брига после столкновения доски повело. Днище уже понемногу подтекает. Посудина затонет не сегодня, так завтра, а до порта ещё три дня пути. Так что — пустое дело.
— Жаль, но ничего не попишешь, — согласился я, глядя на то, как солдаты переносят на борт нашего корабля клинки, луки и какие-то тюки, — Остаётся одна проблема — мёртвые.
— Об этом я с тобой тоже хотел поговорить, — кивнул Байран, — По правде сказать сам пока в раздумьях, что с ними делать. Может у вас в отряде есть какой-то подходящий обычай к этой ситуации?
— Мы своих мёртвых сжигаем на погребальных кострах, если есть такая возможность, — кивнул я, — Мужики считают, что это как-то неправильно оставлять своих павших товарищей на поживу воронью. Я с ними в этом солидарен.
— Вряд-ли идея пустить… как ты там выразился? «Товарищей» на корм рыбам им покажется удачной. Моим, впрочем тоже, — задумчиво протянул барон. Окинул взглядом палубу. Что-то прикинул в уме и заорал, — Вигги, Хорн, Острин, Ингвар — скидывайте эту падаль за борт. Деннек, бери своих парней и перетаскивайте тела наших бойцов на этот корабль.
— Погребальный костёр из брига? — хмыкнул я, — Неплохо придумано. Парни останутся довольны.
— Это верно, — кивнул барон, — Но ты всё-таки завязывал бы с этим панибратством между
— Что-нибудь про свободу, равенство и братство? — невольно ухмыльнулся я, вспоминая, чем в моём мире окончились подобные рассуждения. Как верно подметили местные святоши, до нашей знати совершенно внезапно донесли одну простую мысль: «перед богами все равны». Если, конечно за богов считать наган и винтовку Мосина. Конечно, в этом мире их пока не изобрели, но и арбалетный болт, прилетевший между лопаток, донесёт эту мысль ничуть не хуже.
— Вроде того, — кивнул Байран, — Рад, что ты меня понял. А то сам понимаешь, сначала у них мысли крамольные закрадываются, так ведь потом они и делать начинают, — барон немного помолчал, мысленно прикидывая, с чего именно стоит начать свой рассказ, — Был в наших краях один такой чудик. Заявил мол, не нужны ему никакие господа. Он мол, создаст своё поселение, где все будут равны, а плоды трудов будут делиться по справедливости. И что ты думаешь? Действительно с группой из десяти человек построил в лесах Вестланда хутор. Поначалу его никто не трогал, мол ну чего из-за десятка кметов шум поднимать. Вот только через два года этот хутор превратился в деревню на сотню дворов. Если б успели достроить стену, то можно было-бы сказать, что в небольшой город. И вот тогда уже нам пришлось созывать ополчение и объяснять им, что свобода-свободой, а десятину и прочие подати, а тако-же и повинности никто пока-что не отменял. Тех, кто сопротивлялся- поубивали. Остальных пришлось долго учить кнутом. Крепко им эта идея про свободу и равенство в голову засела. Нескольких человек забили до смерти, пока эту дурь выколачивали. Так что… — он развёл руками, — Это всё для их же блага.
Я не стал ему ничего объяснять. Не хотел лишний раз ссориться с нанимателем. Да и толку? Этот человек вырос и прожил всю жизнь в парадигме собственного превосходства над окружающими. И далеко не он один. Так что… Остаётся только гнуть свою линию внутри собственного отряда, пока есть такая возможность. Гнуть и надеяться, что хотя-бы у этих людей жизнь станет чуть получше, чем у остальных.
— Ладно, мне пора, — кивнул я, подходя к мосткам, соединявшим корабли, — Мне ещё с раненными помогать.
— Как закончишь, жду тебя на верхней палубе, — кивнул барон, — Для погребального костра пригодятся твои таланты.
Я кивнул и принялся карабкаться наверх. Палуба брига была заметно ниже фальшборта Буцефала, так что и мостки имели немаленький уклон. Благо, инженеру, проектировавшему их, пришла в голову светлая мысль, вбить через каждые пять дюймов, небольшие рейки, не дававшие ногам соскользнуть вниз. Впрочем, даже несмотря на это, я всё равно умудрился взмокнуть. Дьявол. Надо побыстрее приводить себя в порядок. Терпеть не могу вот это, покалеченное состояние.
На верхней палубе Буцефала людей было совсем немного. Несколько матросов крепили новые доски к фальтшборту. Четверо моих ребят укладывали трупы товарищей возле мостков, готовя их к переправке на бриг. Бернард со своей неизменной подругой в руке стоял опершись спиной на фальшборт и глядя куда-то внутрь её раскупоренного горлышка.
И возле самого квартердека на коленях сидела Марта. Сидела и тихо подвывала, баюкая на коленях голову убитого солдата. Дротик пронзил ему грудь. Я знал его. Пару раз видел на плацу во дворе «Алых врат», а потом сталкивался на борту Буцефала. Молодой ещё совсем паренёк. Едва начали проклёвываться усы и борода. Маркитантка его сразу приметила и взяла в оборот. Чем-то он ей глянулся. Однако у судьбы на бедолагу были другие планы. И теперь он лежит на палубе с пробитой грудью. Прямо как тот молодой Алераец, которого я зарезал на бриге. Насилие порождает насилие, а смерть разменивают только на смерть. Есть в этом какая-то злая ирония. Вот только к чёрту такую иронию.