Дорога оружия (сборник)
Шрифт:
Опросили охранников на въезде в трюм. Те ответили, что вчера из-за бури почти никто не съехал, однако какие-то умчались на трех самоходах – вроде раб у них сбег, ловить поехали. А может, и нет – кто ж теперь припомнит точно-то? Народу много, туда и сюда шастают. Во всяком случае, тех, кто сейчас на Корабле, прокторы не выпустят, это твердо.
Самоха поставил своих карателей стеречь выход вместе с местными, поскольку не доверял прокторам и резонно полагал, что за пару монет те могут закрыть глаза на что угодно. Впрочем, карательная колонна расположилась неподалеку от берега – мимо них уж наверняка никто не проскочит. А главным «сыскным
Никто из обыскивающих и сам толком не представлял, что они могут найти. Ну, манис, ну, сендер Графа… ну, оружие мелкого калибра и, скорей всего, небольшое. Остального харьковчане не объяснили, но сами искали в ящиках и кузовах грузовых самоходов. Получается, решили прокторы, ищут что-то тяжелое и громоздкое, о чем не хотят рассказывать. Ну, раз не хотят – дело хозяйское! Для прокторов же этот обыск стал поводом порыться в чужом барахле и получить свое нехитрое удовольствие, пугая торгашей и показывая собственную власть. Но пугали умеренно, с пониманием – все же Корабль живет за счет гостей, сильно обижать их тоже не следует.
Выглядело все довольно скучно. Десятка два карателей и прокторов двигались по Трубе от бокса к боксу, стучались, строго требовали впустить и предъявить имущество к досмотру. Местные стражи порядка грозно хмурились, харьковчане скучали. В имуществе приезжих было немало интересного, но Самоха уже заранее тосковал, поскольку предчувствовал, что пропажу отыскать не удастся.
Зато Йоле Труба, пожалуй, понравилась – там было темно и постоянно дул ветерок, прямо как дома. К тому же на нее почти не пялились – занятым обыском прокторам и карателям было не до того. За остаток дня прошли, пожалуй, четверть боксов – всего-то. Самоха вконец расстроился и стал просить Игнаша, чтобы тот приложил старания. Ржавый пожал плечами:
– А я-то что могу? В Харькове – всё, чего хочешь, а тут я чужак, сам впервой все вижу. Ты Аршака к делу приставь, он небось в манисах разбирается. Пусть по помету определит, какой зверь у Графа наследил.
Начали искать Аршака – тот, едва на него перестали обращать внимание, отправился с учеником в Арсенал. Нашли его под вечер в торговых рядах. Самоха велел старику назавтра, когда продолжится обыск, ходить с прокторами и тоже смотреть. А когда стемнело и над кораблем вспыхнули десятки огней, гостей позвали на Арену – глядеть бои.
Вообще, распорядитель пригласил одного Самоху, но как-то само собой вышло, что Игнаш, которого толстяк не отпускал от себя ни на шаг, оказался рядом с ним в железной клетке, вынесенной над Ареной. Ну и Йолю тоже задерживать никто не подумал. Наоборот, охранники в блестящих жилетах скалились ей щербатыми ртами и всячески выказывали расположение. Жилеты были смазаны клеем и обсыпаны толченым перламутром из обскобленных ракушек. Когда на них попадал свет, в глазах рябило, до того они блистать начинали, а света на Арене было в избытке – повсюду лампы. Ну и прожекторы, но те, покрутив лучами вправо и влево, в конце концов развернулись к площадке в самом низу.
Площадка была круглая, шагов сорок в поперечнике, усыпанная крупным песком. Ее окружали высокие крупноячеистые решетки, сваренные из ржавой арматуры, дальше начинались
Вот лучи прожекторов зашевелились, прошли по зрительским рядам и скрестились в центре Арены. Там уже стоял усатый распорядитель, и жилет на нем сверкал, переливался, как сотня зеркал.
Первым делом – как объявил усатый, «для разогреву» – в круг выпустили двоих охочих людей из публики. Время от времени находились желающие попытать счастья в поединке; за это им полагалась плата, а кое-кто и ставки на себя делал. Когда усатый закончил говорить, зрители торопливо затушили самокрутки, чтобы дым не застил обзор.
Мужики в круге под крики публики стали сходиться и мутузить друг друга. Дрались неумело, но после первых тумаков раззадорились, пошли махаться всерьез. Йоля зевала, ей было скучно. Она отлично знала, что такое уличная драка, а здесь – так, баловство. Публика вполне разделяла ее скуку – в нижних рядах орали, понукали драчунов, требовали бить по-настоящему… Букмекер вяло переставлял жиденькие столбики монет в кассе, прикрытой стальными решетками. Прутья ограды кассы были куда толще тех, что окружали Арену. Да еще рядом с кассиром топтались двое прокторов и двое в блестящих жилетах, все вооружены штуцерами и пистолетами.
В конце концов один из бойцов, раззадорясь, попер напролом, молотя кулаками перед собой. Толпа на трибунах оживилась. Противник сперва попятился, получил пару скользящих ударов по лицу, потом присел и свалил атакующего довольно ловкой подсечкой – тот пропахал носом песок. Ловкач запрыгнул ему на спину, вжал коленями в иловую пыль и принялся душить. Человек под ним дергался все слабей, наконец затих. Публика приветствовала победителя вялыми криками, он встал, смахнул капельки крови, стекающие из разбитого носа, и, довольный собой, пошел в кассу. Кассир, все так же скучая, просунул сквозь решетку горсть меди и московских серебряков, а на Арену уже выходили профессиональные бойцы, и публика орала, вмиг забыв об участниках первой схватки. Проигравшего вроде бы унесли с Арены живым, но так ли это – никто особо не переживал.
Из профессионалов многих уже знали, и чем больше была их слава, тем громче ревел амфитеатр, росла толпа у кассы букмекера. Йоля подалась с табуретом вперед и следила то за боями, то за свалкой перед решеткой кассы – там тоже дрались, и подчас не менее яростно, чем на Арене. Самоха и Ржавый едва поглядывали вниз – они обсуждали дела. Пушкаря интересовало, что делать, если обыск ничего не даст, Игнаш советовал не спешить и дождаться итога – в конце концов, если прокторы не врут, манисовые упряжки Корабль в последние пару дней не покидали. Значит, есть шанс, что убийцы еще здесь и ракеты с ними.