Дорога Славы (сборник)
Шрифт:
Стар с теплой благодарностью принимала и все последующие.
Но я кое-что понял. Я не создатель драгоценных уборов. У меня не было ни малейшей надежды на то, чтобы сравняться с обслуживавшими богачей Центра профессионалами. До меня быстро дошло, что Стар носит мои ансамбли потому, что это мой подарок, точно так же, как мама прикалывает на стенку детсадовские рисунки, которые сыночек приносит домой. В общем, я все бросил.
Эта ваза с драгоценными камнями торчала в моем кабинете у же несколько недель — опалы-огневки, сардониксы, карнелии, алмазы, бирюза и рубины, лунные камни и сапфиры, гранаты, перидоты, изумруды, хризолиты. У многих
Я не брал на себя хлопоты запирать их на ночь. Подумать только, и МНЕ пришлось бросить колледж из-за нехватки сосисок и платы за обучение.
Я оттолкнул их в сторону и подошел к окну, появившемуся потому, что я сказал Стар, что мне не нравится, когда в моем кабинете нет окна. Случилось это по прибытии, и я несколько месяцев не знал, как много было разрушено, чтобы сделать мне приятное. Я-то думал, что просто пробили стену.
Вид был превосходный, похожий больше не на город, а на парк, усеянный, но не загроможденный красивыми зданиями. Трудно было себе представить, что перед тобой город больше, чем Токио; “скелет” его не торчал наружу, а население работало даже на другой половине планеты.
В воздухе стояло похожее на пчелиный улей бормотание, как тот приглушенный рев, от которого нигде не скрыться в Нью-Йорке, — только помягче, как раз настолько, чтобы я осознавал, что окружен людьми, у каждого из которых есть своя работа, своя цель, своя функция.
Моя функция? Консорт. [81]
Гиголо! [82]
Стар, не сознавая того, ввела проституцию в мир, никогда ее не знавший. В невинный мир, где мужчина и женщина ложились спать вместе только по той причине, что оба этого хотели.
81
Супруг царствующей королевы.
82
Или жиголо — наемный танцор в дансинге; платный любовник.
Принц-консорт — не проститутка. У него своя работа, и она часто утомительна: представлять свою правящую супругу, закладывать первый камень, произносить речи. Кроме того, он, как королевский племенной жеребец, имеет своим долгом обеспечение того, чтобы династия не вымерла.
У меня ничего этого не было. Ни даже обязанности развлекать Стар. Черт, не дальше десяти миль от меня были миллионы мужиков, которые только и ждали такого шанса.
Прошлая ночь прошла неважно. Началась она плохо и перешла в одно из тех утомительных совещаний, которые иной раз случаются у женатых людей и пользы от которых еще меньше, чем от ссор со скандалом. Была и у нас такая, не хуже, чем у любого работяги, которого давят долги и начальство.
Стар сделала то, чего раньше никогда не делала: принесла работу на дом. Пятерых мужиков, озабоченных какой-то межгалактической путаницей, — я так и не понял, какой. Обсуждение ее продолжалось уже часов несколько, и иногда они говорили на неизвестном мне языке.
Меня они не замечали, я был как мебель. Представляются на Центре редко: если охота
Ни один из них ничего не сказал, и черт бы меня побрал, если бы я начал первым. Начать, как гостям в моем доме, положено было им. Но они, судя по их поведению, вовсе не считали это МОИМ делим.
Я сидел, как Человек-Невидимка, постепенно зверел.
Они продолжали свой спор, а Стар сидела и слушала. Потом она позвала служанок, и те начали раздевать ее и расчесывать ей волосы. Центр — не Америка, причины чувствовать себя шокированным у меня не было. То, что делала она, было грубостью по отношению к ним, обращением с НИМИ, как с мебелью (от нее не укрылось, как они обошлись со мной).
Один раздраженно сказал:
— Ваша Мудрость, мне бы все-гаки хотелось, чтобы вы нас выслушали, как мы условились. (Я передаю жаргон своими словами.)
Стар холодно сказала:
— О своем поведении сужу я. Больше никто на это не имеет права.
Верно. Она могла разобраться в своем поведении. Они — не г. Да и я, понял я с горечью, тоже не мог. Я чувствовал, что сержусь на нес (хотя и знал, что это не имеет значения), за то что в присутствии этих болванов она позвала своих служанок и стала готовиться ко сну. Я намеревался внушить ей потом, чтобы этого больше не было. Теперь я решил не затрагивать этот вопрос.
Вскоре Стар оборвала их.
— Он прав. Вы — нет. Решить это так. Уходите.
Но я все же вознамерился тишком поставить на своем, выступив против того, чтобы она приводила “торгашей” домой.
Стар оказалась проворнее меня. Как только мы остались наедине, она сказала:
— Прости меня, любовь моя. Я согласилась выслушать эту дурацкую белиберду, а она все тянулась и тянулась, потом я подумала, что смогу закончить быстрее, если вытащу их из кресел, поставлю их здесь и ясно дам понять, что мне надоело. Мне и в голову не приходило, что они проругаются целый час, прежде чем мне удастся выдавить из них суть вопроса. К тому же я знала, что если отложу все до завтра, они затянут дело на несколько часов. А проблема стояла важная, я не могла отбросить ее. — Она вздохнула. — Нелепый этот человечек… И такие люди взбираются на высокие посты… Я было подумала, не случиться ли с ним несчастному случаю. А вместо этого я должна позволить ему исправить свою ошибку, иначе эта ситуация повторится.
Я не смог даже намекнуть, что к своему решению она пришла под влиянием раздражения; человек, которого она раскритиковала, был тем, в чью пользу она решила дело. Ну я и сказал:
— Давай-ка спать, ты устала, — и тут у меня не хватило ума удержаться от того, чтобы самому судить о ней.
ГЛАВА XIX
МЫ ЛЕГЛИ спать.
Немного погодя она сказала:
— Оскар, ты недоволен.
— Я этого не говорил.
— Я это чувствую. И не только из-за сегодняшнего вечера и этих надоедливых клоунов. Ты все время уходишь в себя, и вид у тебя несчастный.
— Пустяки.
— Оскар, все, что тебя тревожит, никогда не будет для меня “пустяком”. Хотя я и могу не осознавать этого, пока не пойму, в чем дело.
— Хм, знаешь… я чувствую себя так дьявольски бесполезно!
Она положила свою мягкую, сильную руку мне на грудь.
— Ты не бесполезен для меня. Почему ты сам считаешь себя бесполезным?