Дорога в снегопад
Шрифт:
– Нет свободных машин, говорят, – сообщила она Анне Дмитриевне, – к утру обещали.
– Да что ж удивительного? – отозвалась та. – Вон куда забрались.
Кира беспечно махнула рукой, но лицо ее было по-прежнему озабоченным.
– Вот втравили вас, – сокрушенно сказала Анна Дмитриевна. – Ну что же делать? Машину тут же не бросите? – Она задумалась, но размышление ее не затянулось.
Было решено, что Кира переночует у хорошего ее знакомого местного священника отца Геннадия, а утром, дождавшись эвакуатора, вернется на нем в Москву.
– Вот втравили вас, – продолжала сокрушаться Анна, так что Кире даже становилось
Отец Геннадий жил не в самом Пашине, а в селе Сумарокове, но это не имело никакого значения, ибо село настолько тесно примыкало к пашинской окраине, что составляло как бы район этого маленького городка. Коробка передач в Кириной машине была автоматическая, а это исключало ее перемещение на тросе «Газели» дальше тридцати метров, а до дома священника было их все-таки побольше, и «Лексус» так и оставили на тихой улочке у высокого синего металлического забора рядом с облупившимся полуразобранным УАЗом, видимо, доживавшим здесь свой социалистический век.
Жилище батюшки ничем не удивило – обычная деревенская изба, только свежевыкрашенная и вообще довольно ухоженная. Навстречу Кире с Анной вышли какие-то улыбчивые батюшкины посетители, а за ними на пороге возник и сам хозяин в подряснике, с тяжелым наперсным крестом на груди. Отец Геннадий был склонным к полноте, не старым еще человеком, но с обильной проседью в смолистых черных волосах, забранных в косичку. Матушка была женщиной гибкой, выше батюшки, одного примерно возраста с Кирой; обе они были по-своему красивы, и их пересекшиеся взгляды как бы сказали друг другу: «А ну-ка, покажи себя! И мы себя покажем!»
«Газель» с Анной уехала, и Кира осталась одна. Время от времени ее охватывала нелепая городская тревога за свою машину, но она тут же спохватывалась, как бывает во сне, когда во сне случается что-то непоправимое, но сознание пробуждается, вскакивает, как часовой, и возвращает чувство реальности.
В ноябрьском Сумароково смеркалось рано. Кира, плотнее закутавшись в куртку, несколько раз обошла дом отца Геннадия, окруженный березами с черными капами на могучих стволах. Неподалеку в березовом колке высился восстанавливаемый Спасский храм, как гласили уцелевшие над каменной калиткой надписи, заложенный 19 февраля 1883 года благодарными верноподданными в пастырство преосвященного Арсения в память императора Александра Второго с перечислением благих начинаний сего государя. В тридцать втором храм частично разобрали на свинарник, а недавно здесь снова учредили приход. Сложность в том, пояснил отец Геннадий, что с трудом удалось найти только одну-единственную фотографию Спасского храма – никаких планов, чертежей не сохранилось, поэтому как выглядел храм изнутри, никто не имел представления.
Алтарная часть была уже накрыта, и в четыре отец Геннадий собирался служить. Потихоньку подъезжали автомобили с прихожанами – главным образом почему-то «Жигули» десятой модели.
– Вы-то в наших краях впервые? – спросил отец Геннадий Киру. – Тогда бы вам на Покшу надо успеть, пока не стемнело еще. Вот где чудо у нас всем чудесам. Фотоаппарат есть у вас? Эх, жалко, нет фотоаппарата. Такого вы нигде не увидите. Мне лично неизвестно. Русские сказки помните? Так
– Благословите, батюшка! – истово воскликнул Сергей и припал под крест, куполом начертанный в воздухе сложенными пальцами священника.
– На Покшу свози вот женщину, – указал он ему на Киру.
– Да легко, – несколько удивленно откликнулся тот. – Только на вашей поедем – моя не пройдет.
– На ключи, – сказал отец Геннадий и поспешил к храму, а Сергей с Кирой направились к УАЗу, дремавшему во дворе батюшкиного дома.
– А что за чудо? – все не отставала Кира от Сергея. Ехать куда-то ей совсем не хотелось, но, с другой стороны, она не хотела обидеть гостеприимного батюшку.
– Да не, просто церковь, увидите, – сказал Сергей. – А если правда интересно, садитесь – домчу.
– Мне Анна Дмитриевна, – сказала Кира, когда выехали за село, – ну, вот эта женщина, что вещи привозила детям…
– Понял, понял, – закивал Сергей.
– …говорила, мол, что прозорливый батюшка-то?
– Ну да, – подумав, подтвердил Сергей. – По слову его сбывается.
– Например? – поинтересовалась Кира.
Некоторое время Сергей размышлял, видимо, подыскивая пример повыразительней.
– Да вот был тут у нас один деятель, будем говорить, наркотиками торговал – всех он достал. Батюшка ему сказал как-то: «Гляди, не отстанешь от зловония своего, найдут тебя в пруду с камнем на шее». – Сергей обратил к Кире искренне озадаченное лицо. – Так ведь так и вышло, – удивленно сказал он.
«О, Боже», – подумала Кира.
Дорога, размытая гигантскими лужами, тянулась вдоль кромки унылого молодого березняка. Изредка в березовых сетях мелькали черные елочки. Сергей вел предельно аккуратно, но все равно машину так трясло, что Кира держалась за ручки обеими руками.
– Что сгорит, то не сгниет, – жизнерадостно подбодрил Сергей свою пассажирку, когда на раскисшей дороге УАЗ сделал очередной пируэт и оба они ударились головами о крышу. Машина стала.
– Полнолуние, бесы разгулялись, – виновато пояснил Сергей и вылез копаться в моторе.
Кира глядела в окно. Все небо представляло собой как бы единое сизое облако, чреватое зимой. Время от времени из массивов туч на мгновения вырывался пучок солнца и наскоро преображал пейзаж, намекая на возможность какой-то иной, лучшей, радостной жизни… Скоро поломка была устранена, и они продолжили путь.
– А я здесь главный человек был – веришь, нет? – вдруг, повернув к Кире лицо, с веселой загадочностью объявил Кире Сергей. – Да. Главный человек.
– В каком смысле? – спросила Кира, и Сергей затаенно улыбнулся, словно бы и ждал этого вопроса.
– Разбойник я бывший, – не без гордости сказал он.
– Если бывший, – сказала Кира, – то значит…
– Да вы не пугайтесь, – сказал Сергей, снова переходя на «вы». – Алтарник я. Ну, пономарь.