Досье поэта-рецидивиста
Шрифт:
— Странно… Что-то, похоже, опять недоработали эти немцы, — негодовал я. — Вот так всегда — что-нибудь да не докрутят, — и добавив: — Машина, конечно, никудышная, но лучше просто пока нет, так что по-христиански стерплю лишения, — включил седьмую передачу и тронулся с места.
На дороге творилось что-то невероятное. «Для воскресного дня слишком много машин», — заметил я.
Да и манера езды странная, не российская. Никто никого не обгоняет, все соблюдают стоп-линию, никаких сигналов и вспышек фар, скорость сорок-пятьдесят, все культурны и предупредительны. «Фантастика! Может быть, это рай? Или Россия наконец-то
Шлагбаум открылся, как всегда, моментально, но охранник ни в какую не стал брать чаевые. Проводил меня улыбкой и скрылся в своей будке.
— Что-то явно не так, и, похоже, со мной. Надо бы взглянуть на себя в зеркало, ведь я так этого и не сделал, — решил я и вышел из машины.
На лифте поднялся на тридцатый этаж в самый дорогой бутик. В лифте всего пара человек, но и те осторожно отошли в углы кабины и нервно озирались во время недолгой поездки к небесам.
— Как вы необычно выглядите сегодня, Сергей Анатольевич. Похоже, ночь удалась на славу? — сказала злобно и одновременно приветливо знакомая на фэйс продавщица с внешностью модели в мультибрендовом бутике.
— А вы видели меня этой ночью? — поинтересовался я.
— Конечно, Сергей Анатольевич, вы же у нас полколлекции Prada купили. За ночь мы ничего не успели подвезти, так что вас вряд ли сумеем заинтересовать чем-то.
«Может быть, я оборотень? — недобро каркнул кто-то внутри меня. — Убей бог, ничего не помню. По ночам превращаюсь в другого человека и чудю по городу?»
— Где тут у вас зеркало? — спросил я, и длинноногая бестия указала изящным жестом в угол заведения.
Не торопясь, подошёл к зеркалу. Осторожно выглянул в него сначала глазом, потом вторым, потом всем лицом. Ничего из ряда вон выходящего — обычная свиная ряха. Никаких волчьих волос и клыков. «По крайней мере, всё уже прошло, если и было», — подумал я и, не выдержав напряжения, вышел к зеркалу всем телом. Меня бросило в пот, и тут же память воскресла.
Я всё вспомнил! Как вчера всю ночь напролёт разъезжал по ресторанам с длинноногими продажными красавицами, как играл в подпольных казино, нюхал кокс через скрученную пятитысячную купюру, стрелял по голубям боевыми патронами, пил и курил, курил и снова вливал в себя всё, что проплескалось в бутыле больше десяти лет.
Да! Я все вспомнил! Вспомнил, кто я — оборотень… Оборотень в погонах.
Стою пред зеркалом в самом дорогом бутике города. На мне синий китель, погоны кэптана, на поясе полосатая гаишная палка с одной стороны и ПээР с другой. Одет в милицейскую форму от Юдашкина, запонки от тети Клавы. С ужасом я подумал о машине, на которой приехал.
Скрывая страх, добежал до окна и взглянул вниз. Сердце упало на дно моего начищенного до блеска кирзового сапога — на стоянке красовалась белая «шестерка» с включенной «люстрой» на крыше и синими полосами по борту.
— А какой сегодня день? — спросил я, еле выговаривая слова, девушку.
— Понедельник, — растерянно выдавила она.
«Хорошо, хоть машину и костюм не перепутал», — подумал, уже чуть успокоившись, про себя я и поспешил в родную полицию.
Кем работать мне тогда… или Как навести порядок в России
Навести порядок в России
Раньше ко двору китайского императора допускали не самых умных, честных или заслуживших доверия, а евнухов — это был главный удостоверяющий документ и символ благонадёжности.
Так же поступать подобает и в России.
На таможню нам надо принимать ортодоксальных скинхедов с фамилиями Иванов, Петров и Сидоров. Не возьмёт никогда скинхед Василий Иванович Петров взятку у подозрительного загорелого человека, и тот не провезёт в Россию всякую дрянь, птичий грипп в опломбированном вагоне.
Бороться с проституцией должны асексуалы, вроде Анатолия Вассермана, с проститутками — борчихи, с Анатолием Вассерманом — Борис Бурда.
В доктора берём прожжённых курильщиков и алкашей, чтобы, приходя на приём, человек видел своё будущее и начинал самостоятельно заботиться о здоровье.
С учителями ничего в нашей стране менять не надо — там и так высокодуховные люди с минимальными материальными запросами, какими и должны быть настоящие человеки.
С полицией у нас теперь всё тоже как надо. В крайнем случае, можно ещё повысить им зарплату и ввести для полицейских законы шариата.
Пожарными можно набрать водяных, а на кухню — чертей с их халявно раскалёнными сковородами, на должность патриарха пригласить Бога, главы ГУИН — девила.
В рыбохрану брать не потомственных китобоев или метких гарпунёров, а обожающих шашлык из свининки или баранинки, а ещё лучше — вегетарианцев из Гринпис.
В Росохранкультуру — простых охранников, не понимающих, зачем воровать абстрактную мазню, шо почему-то стоит тридцать миллионов.
Юристом может стать только прошедший тюрьму или вступивший в астральный контакт с Иммануилом Кантом.
Бармена давно пора заменить на охранника, налоговиков — на добрую нежную доярку.
Дальнобойщиком должен становиться худой юноша с астеническим скелетом — в поездках благополучно обрастёт жиром от гипоактивности и превратится в статного красавца.
Полных устраиваем курьерами или спарринг-партнёрами братьев Кличко, худых — шпионами.
С войной на Кавказе должен бороться бульдозерист — сравнивая горы, зелёнку и душманов с Русской равниной.
Главная проблема — с президентом. Можно, конечно, в президенты брать нищего и голодного кандидата наук, который будет красть деньги на строительство лаборатории, а не загородной дачи. Но тут есть опасность, что дорожные рабочие также начнут воровать деньги на асфальт, доктора — на медикаменты, а директора детских домов — на ещё один детский дом. Всё это может привести к техническому дефолту.
Как известно, в России президент начинает эффективно действовать только на пятом сроке. И проблема в том, что никто, даже Брежнев, еще до пятого срока не доживал. Поэтому президентом в России должен быть андроид. Он будет работать сорок восемь часов в сутки и доработает до пятого срока, в ходе которого растопит вечную мерзлоту и оросит ею засушливые районы юга; осеменит всех женщин России разом, и у каждой родится пятерня — так решит демографическую проблему; раздаст из Стабфонда каждому, как Гудвин, чуток сердца и чуток мозгов. Ведь что-что, а это даже самому умному и сердечному из нас никогда не повредит!