Достало! или Крепкое женское плечо
Шрифт:
Я старалась вспомнить, как начинались наши отношения с Робом, чтобы попытаться найти разницу между ними и историей Сары и ее мужа, ту разницу, которая помогла бы мне вновь поверить в то, что у нас все будет хорошо. Я хотела твердо убедиться в том, что у нас все иначе. Мы с Робом начали встречаться в старших классах. Когда нам было по семнадцать лет, наши общие друзья пригласили нас на свадьбу. Само собой, мы должны были что-то подарить, и уже тогда выбирать подарок пришлось мне. Я купила вафельницу, красиво упаковала ее и подписала открытку от нас обоих. Пока мы ехали в машине на свадьбу, воздух дрожал от напряжения. Роб ужасно нервничал из-за того, что мы были приглашены как пара, хотя он и не говорил этого вслух. Но я обо всем догадалась сама, потому что он все время молчал и не захотел взглянуть ни на меня, ни на наш общий подарок. Напряжение в машине становилось просто удушающим. Когда он украдкой бросил взгляд на коробку с подарком, я спросила, не хочет ли он узнать, что внутри. Он ответил, что ему все равно. Я закатила глаза и спросила, может, мне стоит вовсе вычеркнуть его имя на этой дурацкой открытке. Я знала, что он ненавидит подписывать открытки. А потом, спустя время, я раскритиковала его за то, что он подарил мне на День святого Валентина пустую открытку. Он расстроился. Я все
Пока мы ехали домой, Роб долго рассуждал о том, что он против института брака и что он вполне уверен в том, что никогда не женится.
«А я бы хотела когда-нибудь выйти замуж», – сказала я как бы между прочим, вонзая каблуки в потрепанный коврик под ногами. Я пристально смотрела на бегущую дорогу.
Я часто шутила, что мы не знали, во что ввязывались, когда поженились в возрасте двадцати лет. Я мысленно вернулась к тому времени. Или, может быть, мы знали? Он был не из тех, от кого можно ожидать романтических ухаживаний. Я была не из тех, кто отказывается от желаемого. С тех пор ничего не изменилось. И если тогда у меня было хотя бы слабое представление о том, как мы, две личности, сможем идти по жизни рядом или взаимно дополнять друг друга, то ни в семнадцать, ни в двадцать лет я не отдавала себе ни малейшего отчета в том, какой груз ответственности мне придется взвалить на свои плечи, и в том, как эта проблема будет видоизменяться на протяжении нашей взрослой жизни. На самом деле я отчетливо помню, что покупка вафельницы тогда была для меня сущим весельем. Это была игра во взрослую жизнь. В те времена сама мысль, что мы можем покупать подарки от нас двоих до конца наших дней, доставляла мне невероятное удовольствие, потому что ставить наши имена рядом друг с другом мне казалось безумно романтичным. Я была воспитана таким образом, что должна была расценивать эмоциональный труд как нечто по сути своей романтичное и в то же время достойное взрослого человека. А я, будучи совсем молодой девчонкой, отчаянно хотела быть и романтичной, и взрослой. Наша общая открытка, приложенная к той вафельнице, была аналогична нацарапанной в школьном альбоме надписи «миссис Джемма Хартли». Только открытка вызывала во мне даже больше трепета, потому что ее можно было не прятать от других, как надпись в альбоме. По сути, я могла бы сунуть эту открытку в его обескураженное лицо. Это был тонкий намек на то, каким может быть наше будущее.
В то время я не понимала, что это именно мне следовало бы испугаться больше, чем ему. Я могла бы предвидеть, каким станет наше будущее, если я возьму на себя покупку подарков и открыток от нас обоих. Так же моя мама, тети и бабушки поступали в своих семьях. Я наблюдала, как эти женщины собирались вместе, чтобы распланировать совместные праздники или каникулы. Как они накрывали на стол, как они принимали решения и как они всегда следили за тем, чтобы все без исключения, начиная с уборки и заканчивая уроками, было выполнено. У меня была возможность посмотреть на эмоциональную самоотдачу как на ряд поступков, поддерживающих любовь в семье. И их мужья небезосновательно любили и уважали их за это. Тогда мне казалось, что ради любви можно сделать все что угодно, по крайней мере, это было справедливо для женщин. И как мечтающий о любви подросток, не имеющий ни малейшего представления о реальной жизни, я считала, что отдавать все что угодно во имя любви, бесспорно, того стоило. Я не могла и подумать, что когда-то буду так раздражаться, подписывая нашими именами и именами наших детей сорок рождественских открыток. Меня семнадцатилетнюю сама мысль об этом привела бы в неописуемый восторг.
Возможно, именно поэтому я и пришла к тому, что имею сейчас. С самого детства я была подготовлена американской культурной средой, более того – христианской средой, к идеализации такого понятия, как эмоциональная самоотдача. Я знала, что религиозные женщины расценивают «обслуживание» своих мужей как праведную стезю на пути к истинной вере. Я ходила в маленькую христианскую школу, где нам методично вдалбливали, что роли мужчин и женщин в обществе отличаются коренным образом. Впрочем, это вдалбливали еще с детского сада. Нас учили, что все достоинства женщины так или иначе связаны с ее способностью удовлетворять потребности своих близких, отдавая им всю себя, выстраивать взаимоотношения и скреплять семью с помощью веры. Что наша задача – воодушевлять мужчин, чтобы они могли вести за собой других, по сути, «расчищая» для них путь к успеху как в жизни, так и в вере. Позднее я начала подвергать сомнению многие из этих ошибочных наставлений и перестала руководствоваться ими, но избавиться от заложенных в детстве установок окончательно мне не удалось. Я все еще верила, что эмоциональная самоотдача – это в большей степени моя сфера ответственности, раз уж другой причины для этого, кроме той, что я лучше с этим справляюсь, не нашлось. Если я управляла домом, это оказывалось и проще, и удобнее. Когда я смотрела, как живут другие люди, я, со своим небогатым жизненным опытом, убеждалась в том, что именно такое положение вещей одно из тех немногочисленных явлений, которые остаются неизменными. Моя религиозная бабушка, моя тетя-атеистка и наша красавица-соседка – все они занимались эмоциональным обслуживанием своих мужей. Я никогда даже не задавалась вопросом, может ли быть по-другому. В сущности, я настолько глубоко впитала эти убеждения, что начала приобщаться к этому еще в средней школе. В нашей маленькой христианской школе была своя традиция: в те дни, когда проходили баскетбольные матчи, мы все завязывали мальчикам галстуки. И я завязывала и поправляла галстук мальчику, в которого я тогда была влюблена. Я знала расписание его уроков, хотя он ни разу не потрудился запомнить мое. Уже в то время эмоциональная самоотдача была моей сферой ответственности.
В каком бы возрасте мы ни начинали ходить на свидания, в двенадцать или в двадцать лет, большинство из нас сталкиваются с тем, что от нас ждут проявлений эмоциональной самоотдачи почти сразу, как только мы начинаем познавать, что такое в принципе романтические отношения. В то время как среди мальчиков приветствуется некая отстраненность и равнодушие, ведь они боятся эмоциональной привязанности, как чумы, девочки задаются принципиально иным вопросом: как мне сделать этого человека счастливым? От нас ожидают, что мы отодвинем себя на задний план, выдвинув на авансцену отношений возлюбленного и связав воедино его чувство собственного достоинства и понимание того, какими заботливыми и внимательными мы можем быть. К тому времени, когда мы вступаем в отношения, мы уже впитываем в себя прочно укоренившиеся в обществе идеи о том, какой должна быть хорошая подруга, а позднее хорошая жена и мать, а также постоянно крепнущее понимание тех гендерных
В самом деле, мало что может считаться большим оскорблением, чем то, что вас сочтут «девушкой с высокими запросами». Этот термин почти всецело закреплен за женщинами, которые требуют эмоциональной самоотдачи от своих партнеров. А эмоциональная самоотдача, если смотреть на нее как на работу, коей она в действительности и является, по сути своей совершенно несексуальна. Конечно, мужчины хотят эмоциональной самоотдачи от женщин, но они предпочитают воспринимать ее как нечто непринужденное и приносящее радость, как совершенно естественное дополнение к личности женщины, а не как нелегкий труд, который в конечном счете выматывает нас.
От мужчин можно ожидать повышенной заботы и внимания только в одном случае – если они пытаются добиться расположения девушки. Тут они «включают» романтика, чтобы «заполучить» внимание своего объекта. Когда мне было лет тринадцать-пятнадцать, я была просто помешана на романтических фильмах о любви. Чтобы произвести то количество бумажных салфеток, которыми я вытирала слезы во время многократного просмотра фильма «Дневник памяти», должно быть, потребовалось бы срубить целое дерево. То же самое можно сказать и про фильм «Спеши любить». Лишь совсем недавно я отдала собрание романов Николаса Спаркса моей бабушке. Именно в этих фильмах и романах я находила подлинную романтику. Основная идея моих любимых романтических комедий была всегда одна и та же: главный герой разрушает традиционные мужские стереотипы, чтобы доказать свою любовь к женщине. Главный герой фильма «Спеши любить» Лэндон Картер пренебрегает мнением своих «крутых» сверстников, решая выполнить предсмертные желания своей умирающей девушки. Он считает это своей личной миссией и каждый раз придумывает какой-нибудь особенный, небанальный способ, чтобы исполнить ее заветные мечты. Герой фильма «Дневник памяти» Ной Кэлхаун строит для своей возлюбленной Элли дом ее мечты, хотя она не просит его об этом и уж тем более не «пилит» по этому поводу. Он даже не уверен, узнает ли она когда-нибудь об этом. Патрик Верона, герой фильма «Десять причин моей ненависти», специально записывается в школьный ансамбль, чтобы публично признаться в любви Кэт Стрэтфорд. В уже ставшем классикой фильме «Когда Гарри встретил Салли» Гарри спешит к Салли накануне Нового года, чтобы сказать ей, что любит ее.
Нет ничего удивительного в том, что романы Николаса Спаркса были столько раз экранизированы и принесли автору огромное состояние. Я так считаю не потому, что была одержима его произведениями в подростковом возрасте. Он смог выразить суть эмоциональной самоотдачи наиболее полно и при этом возложил весь ее груз именно на мужские плечи. Это именно то, что молодые женщины называют романтикой. Подобные действия буквально пропитаны эмоциональной самоотдачей, но в реальной жизни такое едва ли встретишь. Немного найдется мужчин, которые способны сами до глубины души прочувствовать потребности своей партнерши и совершать широкие жесты с предусмотрительностью и тактом. Хотя культурологический сценарий и предполагает, что мужчины должны делать для женщин очень многое, особенно в стадии ухаживаний и находясь в статусе бойфренда, в целом наше общество более снисходительно к мужчинам, которые не соответствуют этому стандарту. Среди моих незамужних подруг попадается совсем немного тех (если вообще попадается), кто до сих пор мечтает встретить мужчину, похожего на героя любовных мелодрам. Но жизнь гораздо чаще подбрасывает сценарии, более подходящие для фильма ужасов, чем для романтической комедии. Это касается, например, мужчин, которые постоянно рассказывают о своих бывших и ищут «жилетку», в которую можно было бы поплакаться о своих невзгодах. Или мужчины, которые считают, что вы должны сохранять полное спокойствие, пока они поглощены видеоигрой. Или мужчины, которые приглашают вас поужинать в свой любимый ресторан («Hooters»!) [2] , а затем, поглотив восемьдесят процентов заказанной вами еды, решают продемонстрировать свои «прогрессивные» взгляды и предлагают оплатить счет пополам. Все эти качества мало напоминают прекрасного принца.
2
Hooters – сеть американских ресторанов, основной целевой аудиторией которых являются мужчины. Отличительная черта заведений сети – подчеркнуто сексуальные наряды официанток. (Прим. пер.)
Впрочем, мужчины, которые действительно проявляют большую заботу о своих избранницах на ранних стадиях отношений, используют это в качестве средства для достижения цели. Для мужчин эмоциональная самоотдача не считается наградой как таковой (в случае с женщинами предполагается именно такой сценарий). Для мужчин это способ завоевать женщину или отбить ее у другого. Это билет на гонку за «призом». В наших культурных традициях ситуации, когда мужчина действительно думает о наших потребностях, желаниях, эмоциональных порывах, считаются исключением из правил. Это то, что находится за гранью обыденного и не может длиться бесконечно. Эмоциональная самоотдача со стороны мужчины имеет свой «срок годности». В то же время женщины должны посвящать себя этому постоянно.
В фильме «Когда Гарри встретил Салли» есть эпизод, иллюстрирующий, какое разочарование испытывает женщина, когда забота и внимание со стороны мужчины исчезают. Объясняет главный герой Гарри Бернс: «Ты отвозишь женщину в аэропорт, и это совершенно точно становится началом ваших отношений. Вот почему я никогда никого не отвозил в аэропорт в начале отношений». Когда Салли спрашивает его почему, он отвечает: «Потому что со временем все меняется, и вот ты уже не отвозишь никого в аэропорт. И меньше всего я хочу, чтобы потом кто-то спросил меня: «Как так получилось, что ты больше не отвозишь меня в аэропорт?».