Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов

Ричардсон Сэмюэл

Письмо LXIII.

КЛАРИССА ГАРЛОВЪ, къ АНН ГОВЕ.

Въ среду, по утру въ 9 часовъ.

Прохаживаяся по утру, нашла я и отвтъ отъ Г. Ловеласа на то письмо, которое я писала къ нему вчера въ вечеру. Конечно онъ имлъ съ собою перо, чернила и бумагу; въ немъ означено что написалъ онъ его въ валежник, и при томъ, держалъ сію бумагу на колен, стоя другимъ коленомъ на земли. Однако ты увидишъ, что сіе длалъ онъ не изъ почтенія къ той, къ коей писалъ. Сколь разумно поступаютъ что за благовременно наставляютъ насъ держать сей полъ отъ себя въ отдаленности! Простое

и откровенное сердце, которое опасается оскорблять другихъ, можно довесть иногда дале, нежели само оно того желаетъ Оно весьма легко управляется движеніями отважнаго духа, которой и самомалйшія выгоды почитаетъ за право умножать свои требованія. Ни что толико не трудно, любезная моя, для молодой особы хорошаго свойства, какъ произнесть слово, нтъ, когда она ни какой не доврчивости не иметъ. Такой опытъ можетъ быть, служитъ, къ сокрушенію, и ожесточенію сердца, когда оно сею излишнею наклонностію исполнено, да и справедливость того же требуетъ; безъ чего бы неравенство опровергалось естественными законами человческаго общества.

Извини что я пишу къ теб толь важныя разсужденія. Сей странной человкъ меня весьма тронулъ. Теперь я вижу, что его скромность не инное что было, какъ одно лукавство. Главнйшее его свойство есть наглость, и я нахожу въ немъ человка весьма сходнаго съ тми, коихъ жестокость я здсь претерпваю. Въ такомъ состояніи къ какомъ я теперь нахожусь, сомнваюся, чтобъ когда ни есть ему оное простила, по тому, что ни что не можетъ извинить его нетерпливость, особливо когда я изъяснила ему мои договоры. Чтобъ мн сносить то, что за него претерпваю, и видть надъ собою такія поступки, какъ будто я обязана сносить его обиды!

Но примите на себя трудъ прочесть его письмо.

Боже мой!

Что со мною должно сдлаться? Гд могу я найти столько силы, дабы перенесть толикое нещастіе! безъ причины, безъ всякаго другаго основанія, которое покрайней мр могло бъ хотя нсколько усладить горесть моего сердца… я пишу на колен, стоя другою коленою въ грязи: ноги мои отяжелли, я ходилъ всю ночь по самой густой рос, волосы мои и все белье обмокли, на разсвт еще до восхожденія солнца… О! Естьлибъ оно ни когда для меня не восходило, когда не принесетъ какого облегченія отчаянному моему сердцу. То, что я претерпваю соразмрно услажденію тщетной моей надежды.

И такъ дйствительно наступаетъ для насъ то опасное и сумнительное время? Какъ и сія самая причина, не должна ли была подать мн надежду къ свиданію, которое вы мн общали!

Я могу, писать все что думаю! Нтъ, нтъ; мн невозможно того сдлать. я не могъ написать и сотой доли моихъ мыслей, моихъ мученій и моего ужаса.

О не постоянной полъ! полъ любящей перемну! Но возможно ли двиц Кларисс.

Простите, сударыня, смущенію нещастнаго, которой не знаетъ самъ что пишетъ.

Однако, я долженъ настоять, и настою о вашемъ общаніи. Вы должны явить милость, или ясне оправдать перемну своихъ мыслей, или признаться что убдили вашъ разсудокъ какими нибудь причинами, коихъ вы мн не сообщаете. Тотъ только, которому даютъ общаніе иметъ право отъ онаго освобождать; естьли только случится какая ни есть очевидная необходимость, не допускающая исполнить оное.

Сіе было первое ваше мн общаніе! общаніе, отъ коего можетъ быть зависятъ смерть и жизнь! Ибо, разв уврены въ томъ; чтобъ мое сердце мо-гло сносить т варварскія жестокости, съ коими для меня съ вами поступаютъ.

Вы предпочли бы смерть Сольмсу! [колико моя душа поражена толь ненавистнымъ стеченіемъ обстоятельства.] О дражайшій предмтъ моея любви, но что значутъ одни слова? И о комъ; о достойнйшей обожанія… Но о той, которая не могла сдржать и перваго своего общанія. Видя, что вы столь легко оное отмнили, какъ могу я положиться на увренія, кои будутъ опровергаемы противорчущими имъ должностями, гоненіями жесточайшими прежнихъ, и ненавистію явно противъ меня изъявленною?

Естьли вы хотите предупредить заблужденіе моего отчаянія, то возвратите мн надежду,

коей меня лишили. Возобновите свое общаніе: жребій мой ведетъ ея поистинн къ нещастію.

Простите, дражайшая Кларисса! Простите смятенію моему. Я страшуся, что излишне слдовалъ движенію моей скорби. Я пишу при первомъ дневномъ свт, при коемъ и ваше письмо прочелъ, или лучше сказать опредленіе моего нещастія. Я не осмливаюсь прочесть то, что написалъ. Вы должны видть выраженія моего восторга. Они покажутъ вамъ чрезмрную мою боязнь и нещастное предчувствованіе, которое мн подаетъ знать, что забвеніе перваго вашего общанія будетъ послдуемо страшнйшими для меня перемнами. Въ прочемъ, у меня не остается боле бумаги, дабы снова писать письмо въ томъ темномъ мст, гд я теперь нахожуся. Все мн кажется объято сею мрачностію; душа моя и вся природа вокругъ меня. Я полагаюсь на ваше добродушіе. Естьли излишне сильныя выраженія мои, произведутъ въ васъ боле не удовольствія нежели сожалнія ко мн, то тмъ оскорбите вы мою страсть, и тогда ясно увижу что я долженъ быть жертвою многимъ врагамъ. Простите мн, еще повторяю мою прозьбу: я говорю только о Г. Сольмс и о вашемъ брат. Но есть ли поступая по единому своему великодушію, извините вы мои восторги. И возобновите общаніе со мною свидтся, то да вознаградитъ васъ Богъ, коему вы покланяетесь, Богъ любящій истинну и хранящихъ общанія, за возвращеніе жизни и наджды обожающему васъ

Ловеласу.

Въ бесдк обведенной плющемъ

у валежника на разсвт.

Я оставила ему отвтъ, и прилагаю здсь съ него списокъ не сожаля о томъ.

По утру въ среду.

Я весьма удивляюсь Г. мой что вы съ такою вольностію меня укоряете. Вышедши изъ терпнія не отступными твоими прозбами, которыя принудили меня согласится противъ моей склонности на тайное съ вами свиданіе, должна ли я быть предмтомъ вашихъ обидъ и разсужденіи о моемъ пол, потому только, что почла за благоразумное дло перемнить свое намреніе. И не предъ оставила ли я себ сей вольности, когда подавала надежду, которую вамъ угодно назвать общаніемъ? я знала по многократнымъ примрамъ нетерпливой вашъ нравъ; и теперь почитаю за щастіе узнавши то, что ваше уваженіе ко мн не дале простиралося какъ и къ прочимъ. Дв причины видно васъ къ сему принудили: мое мягкосердечіе: въ коемъ я разкаяваюся: и собственное ваше высокоуміе, сіе послднее вы употребили во зло, и тмъ привели меня въ такое беспокойствіе, что я не желаю дабы послднее ваше письмо было заключеніемъ всхъ мученій, кои вы претерпваете для.

Клариссы Гарловъ.

Я уврена, что ты меня похвалишъ, любезная моя, когда я наблюдаю твердость въ моихъ разговорахъ или въ моихъ письмахъ. По нещастію я должна по нужд употреблять оную, поелику т особы съ коими я имю дло, поступаютъ со мною не такъ какъ требуетъ того благопристойность и справедливость, а какъ они о моемъ мягкосердечіи разсуждаютъ. До сего времени похваляли тихой мой нравъ; но сія похвала произходила всегда отъ тхъ, коимъ я никогда не имла случая учинить равнаго учтивства. Ты мн говорила, что какъ гнвъ совсемъ мн несвойственъ, то оной и не можетъ долго продолжатся. Сіе мнніе можетъ сдлаться справедливымъ вразсужденіи моей фамиліи; но я тебя увряю, что никогда таковымъ не будетъ вразсужденіи Г. Ловеласа.

Въ среду въ 12 часовъ.

Нельзя знать будущаго времени, но дабы совершенно тебя уврить, что я твердо стоять буду въ намреніи своемъ въ разсужденіи сего Ловеласа, какъ ни колко мое письмо, и хотя уже три часа прошло, какъ оное писано, но увряю тебя, что нималйшаго объ томъ не имю сожалнія, и что совсемъ не помышляю дабы оное переправить; сіе бы отъ меня зависло, потому что я видла еще оное на томъ мст, гд его положила. Однако не помню, чтобъ я учиня что ни есть съ досады чрезъ полчаса о томъ не раскаялась, и чтобъ основательно не разсудила хорошоли сдлала или нтъ.