Дождь поющего огня

Малкин Борис Геннадьевич

Стук копыт и веселые голоса прервали его размышления.

Три всадника показались из-за перекрестка. В лунном свете сверкали драгоценности на их дорогих одеждах. Красивые лошади двигались торопливой рысью, Артемий отошел в сторону и остановился. Всадники приближались. Заметив одинокого прохожего, они замедлили движение.

– Из кабака путь держишь, голубчик?
– спросил один из господ, остановившись напротив.
– Хватает ли там девок?

– Кому как.

– Отвечай яснее, скотина, - крикнул человек с большими,

торчащими в стороны усами.

Артемий промолчал. Хмель мешал пустоте войти в мысли.

– Что язык слопало, трусливое животное?

– Язык на месте, и если я и животное, то не трусливее тебя.

Молодой Мужчина с тонким лицом подъехал вплотную так, что сапог его почти касался груди Артемия.

– Я прощу тебя, ведь темнота и пьянство помешали понять, кто оказал тебе честь, обратившись с вопросом. Теперь ты увидел достаточно, а потому склони свою вшивую голову и принеси извинения за необдуманную дерзость.

– Не думаю, что мои извинения помогут справиться с собственной спесью таких болванов, как вы, - спокойно возразил Артемий.

– В таком случае боль поможет тебе вспомнить о собственной ничтожности, - вскричал разодетый кавалер и ударил его по лицу хлыстом.

Усилие очистить разум приводит к рассредоточенности. Страсть захватывает в плен помутневший рассудок. Боль заставатила Артемия вспомнить не о собственной ничтожности, а о необходимости наказания излишней наглости. Он стащил за ногу с лошади всадника и хорошенько врезал ему кулаком в челюсть. Тот полетел под ноги собственного коня и ткнулся лицом в лужу вылитых на мощеную улицу помоев.

Усатый господин в мгновение ока выхватил саблю и рубанул, намереваясь раскроить надвое череп бешеного оборванца. Артемий отступил, пропуская удар мимо. Едва клинок опустился ниже его груди, он схватил руку, державшую саблю, повернул вправо и дернул. Послышался неприятный хруст.

Еще одна сабля зависла над головой Странника, готовая нанести страшный удар. Он сделал движение навстречу и толкнул лошадь нападающего с такой силой, что она отлетела на противоположную сторону улицы и, упав набок своим весом придавила к земле наездника. Лошадиные ноги беспомощно барахтались в воздухе, послышалось сдавленное ржание.

– Бедный конь, - грустно сказал Дождь, стаскивая усатого на мостовую и отвесил ему звучный пинок под зад.

– На царского сына руку поднял!
– визжал придавленный лошадью.

– Ах, вон оно что, - присвистнул Артемий.

Он поднял валяющийся хлыст и без стеснения отходил и царского сына, и его двух друзей.

– Вот так, ребятки, задевать мирных прохожих!
– приговаривал он, завязывая узлом длинные усы того, кто совсем недавно величал его скотиной.
– Вот и славно.

Шум драки разбудил городских граждан. В домах поблизости загорались огни. Кто-то звал стражу.

– Мне пора, - сказал Артемий,- к себе самому. Стряхнул пыль с одежды

и двинул своей дорогой.

Но благополучно добраться до постели ему так и не удалось. Возле самой гостиницы отряд стражников окружил его и сурового вида капитан с глазами, излучающими несокрушимую силу, потребовал следовать за ними.

– Вы арестованы, - бросил он спокойным холодным тоном.
– Ваши руки...

– Вот и случилось.
– Пробормотал Артемий и протянул руки навстречу оковам.

Остаток ночи он провел на тюремном полу в кандалах. Сон его был крепким и сладостным.

Поток теплых лучей прогнал рой ночных теней и наполнил темницу золотистым дыханием грядущих свершений.

Артемий все еще спал. Лицо его свежее и безмятежное отражало легкость странствий свободных помыслов, отпущенных на волю ветров. Веки не дрогнули, когда тяжелая дверь, клацнув коваными засовами, распахнулась, пропуская угрюмых тюремщиков. Он открыл глаза, лишь ощутив боль от проникновенного прикосновения грязного сапога к щеке.

– Доброе утро, - сонно пробормотал он.

– Издеваешься, ублюдок.
– Охранник резко дернул за цепь.
– поднимайся, сучье отродье.

Артемий поднял глаза и улыбнулся. Эта улыбка вывела из себя охранника. Не обременяя себя усилием сдерживаться, он ударил с размаху тяжелым кулаком по лицу заключенного.

Артемий, продолжая улыбаться поднялся. Стражник распирал ушибленную руку.

– Демон, истинный демон, - пробормотал он себе в бороду, кашлянув, оправляясь от удивления. К его расхлябанной жестокости добавилось уважение, которое испытывает пес при виде могучего тигра, хотя бы и закованного в железо.
– Выходи, сам царь требует.

Артемий молча повиновался.

В коридоре тюремного помещения он встретился с капитаном стражи, арестовавшим его сегодняшней ночью. Артемия удивила мощь его воли и мрак мыслей, отражающихся в черных блестящих глазах.

– Снимите кандалы, - приказал капитан, обдав леденящей властью сердца тюремщиков, - Негоже царю видеть цепи на рабах своих.

Бородатый стражник пытался было протестовать, наткнулся на острый словно добрый клинок взгляд и осекся.

– Вид цепей оскорбляет гордыню достоинства, - сказал капитан.

Кандалы звякнули об каменный пол, Артемий перешагнул через них. Улыбка соскользнула с лица, оставляя лишь едва заметные искры среди синевы глаз.

– Я готов, - сказал он, глядя в самое сердце могучему воину.

– Я тоже, - ответил тот, пытаясь прожечь насквозь упругую плоть Странника.

Резная дверь черного дуба медленно открылась, степенный слуга в голубой ливрее молча, кивнул начальнику стражи.

– Пошли, - тихо проговорил капитан, подтолкнув Артемия к двери.