Дождь в моей душе
Шрифт:
***
– Может, я не в курсе? Вы у нас на каком-то особом счету - начальник прожигает меня своим серьезным взглядом.
– На этой неделе вы еще ни разу не пришли на работу вовремя!
– Прошу прощения! Больше не повторится! Я...
– Разумеется, не повторится, - не дает договорить мне Роман Александрович.
– Вы здесь больше не работаете, - кидает мне через плечо. А я бегу за ним следом и не знаю, как оправдаться на сей раз.
– Завтра получите расчет в бухгалтерии. А сегодня я вас больше не задерживаю, - произносит директор и ускоряет шаг.
– Подождите! Дайте мне объяснить! Две минуты! Сегодня я опоздала всего на две
– Он останавливается и смотрит на меня удивленно вскинув брови.
– Александра! Мой личный помощник должен приходить на работу как минимум за двадцать минут до начала рабочего дня. Инна Геннадиевна получит выговор за то, что не объяснила вам столь элементарных истин.
– Я опускаю глаза осознав, что еще слово, и я могу всерьез подставить Инну Геннадиевну. Роман Александрович продолжает свой путь, а я стою на месте боковым зрением улавливая движение в другом конце коридора.
– Как черт из табакерки! – в душе возмущаюсь я. Мне навстречу идет Лисицкий с улыбкой на всю свою мерзкую рожу.
– Поговорим?
– подхватывает меня под локоть.
– Отстаньте от меня!
– отталкиваю его что есть силы. Дверь одного из кабинетов приоткрывается, в коридор выглядывает Ксения Петровна.
– Что за переполох с утра пораньше?
– интересуется она у Лисицкого, а я пользуясь моментом сбегаю в отдел кадров. Затворяю за собой дверь и не обращая внимания на Катю начинаю рыдать, плюхаясь на свое рабочее место. Слезы горячими ручьями струятся по моим щекам. Глаза щиплет растекающаяся тушь. Нахожу в ящике стола пачку бумажных платочков. Наплевав на то что я не одна в кабинете высмаркиваю хлюпающий нос. Катя встает и идет к графину с водой, наполнив стакан протягивает его мне.
– Уволил?
– прервав затянувшееся молчание спрашивает она.
– Уволил!
– произношу глядя ей в глаза.
– Радуйся, теперь у тебя нет конкурентки... Можешь прекращать свою фикцию. Инне Геннадиевне положен всего один подчиненный, ты им и останешься. Катя не пытается опровергнуть мои слова, смотрит на меня с какой-то жалостью.
– Тебе и правда лучше уйти отсюда. Этот старый извращуга положил на тебя глаз. Он от тебя не отстанет. Ты даже не представляешь какая тут война была два года назад. Он к одной девочке подкатывал, прохода не давал. Она у нас в медпункте практику проходила, а потом медсестрой устроилась. Молоденькая совсем лет двадцать ей было. А Лисицкий тогда только устроился, только не сам, а как обычно у нас делается, через связи. Его отец старый армейский товарищ нашего старшего директора.
– К чему ты мне это рассказываешь?
– К тому, что он не просто так к тебе пристал. Он отомстить пытается…
– Кому?
– удивленно таращусь на Катю. Никогда не видела ее такой, мне даже на секунду кажется, что она говорит со мной искренне и действительно не желает мне зла.
– Твой папа…, - впервые Катя мнется.
– У твоего отца были отношения с той девушкой.
– Что? Зачем ты опять это начинаешь! Прекрати!!!
– Саша! Я говорю правду. Все об этом знали. Она даже ребёнка от него родила. Пара месяцев сейчас малышу. В моей голове всплывают флешбеки. Похороны папы. Беременная рыдающая девушка. Я не могла ее не заметить, но и не была в состоянии выяснять кто она и почему так убивается по моему отцу. Мое горе было безмерным и бесконечным, я не могла думать ни о чем кроме своей боли.
– Твой отец не дал ему развернуться тут как следует, все-таки Лисицкий был у него в подчинении, да еще и с Машей
– Как ты догадалась что меня уволили?
– делаю попытку перевести неприятную мне тему.
– Я еще вчера это поняла. Пол офиса гудело про то как он тебя по углам зажимает.
– Зачем ты пустила эти сплетни?
Катя отворачивается. Она даже не пытается мне противоречить. Пауза затягивается. Катя смотрит в сторону, а я на нее. Наконец она прерывает молчание:
– Роман Александрович здесь такую зачистку устроил, когда отца заменил. Разве что семейные пары не уволил, а всех остальных рассчитал. Не знаю, что у него за бзик такой, но тут всем тогда места мало было… А те кто аттестацию не прошел вообще вылетели как пробки. У нас здесь двадцать процентов штата на придуманных должностях сидело. Как Инна Геннадиевна говорит: начальников больше чем подчиненных развелось. Последнее время, чуть ли не каждый месяц вводили новую единицу в штат и оформляли всех исключительно по распоряжению Астахова старшего. Нужен человек не нужен ни важно. Директор приказывал, мы оформляли.
– А кадры ему чем не угодили?
– Даша и Лена жены начальников участков. На работу ходили только платья да туфли выгуливать. Алина не глупая была и вроде ни чьей протеже не являлась, но тоже под одну гребенку с ними попала. Ну, а меня увольнять нельзя, сама знаешь… У нас по штатному расписанию одна единица на отдел положена. Рабочих то внештатные эйчары подбирают. Мы только оформлением документации занимаемся, да отчетностью, ну что мне тебе рассказывать ты и сама все видела.
– Девочки что у вас опять случилось?
– в кабинет зашла Инна Геннадиевна. Вероятно, она еще не в курсе.
– Меня уволили, - проглотив ком в горле произнесла я.
– Саша! Это я виновата... Не нужно было тебя в приемную отправлять. Ну разве я могла знать, что так получится? Пойду поговорю с ним. Я так понимаю ты снова опоздала? С дедушкой проблемы или брат опять, что натворил?
– Не нужно. Не ходите. Я и сама хочу отсюда уйти.
– Саш! Не кипятись... Успокойся немного. Ну может выговор будет, ну возможно части премии лишишься. Не уволит он тебя, я слышала, как тебя вчера начальники хвалили. Меня даже гордость взяла. Какой у меня кадр работает, - приобнимает меня женщина.
– Спасибо. Не нужно. Спасибо вам за все. Но я, пожалуй, поищу работу поближе к дому и с более гибким графиком, - начинаю собирать свои вещи со стола. В приемную даже подниматься не буду. Там только туфли остались, в которые я переобувалась, да органайзер.
– Не спеши, - Инна Геннадиевна прикасается к моей руке.
– Ты просто попала под горячую руку. У всех бывает дурное настроение.
– По причине его дурного настроения за три месяца четыре секретаря были уволены. Его только Дроздова устроила, - встревает в разговор Катя.
Инна Геннадиевна машет на нее рукой.
– Спасибо вам за все, - еще раз благодарю начальницу и выхожу из отдела.
На душе скребут кошки, мысли роятся назойливыми осами. А если все, то что рассказала мне Катя правда, если папа и правда жил на две семьи? Сердце отказывается в это верить. Мой папа не мог... Если это правда, то вся моя жизнь сплошной сюр. Я жила в каком-то иллюзорном мире где родители друг друга безумно любили. Где любовь мамы и папы словно солнце согревало меня своими ласковыми лучами. Моя семья всегда была моим оплотом. Раньше я ни секунды не сомневалась ни в одном из родителей.