Дождь в моей душе
Шрифт:
– Странный вопрос?
– пожимает он плечами и подносит к губам это варево. Пьет обжигающий кофе и совсем не морщится. Я даже не хочу представлять, что за зелье на вкус у меня получилось.
– Если бы вы знали почему я опаздывала…
– Расскажи.
– Не хочу.
– Почему?
– Потому что теперь это не имеет никакого значения!
Он продолжает пить кофе и с прищуром смотрит на меня. А мне хочется провалиться сквозь землю. А точнее сквозь пол. Я стою босыми ногами на прохладном гранитном полу и ощущаю, как у меня начинают гореть ступни. Мне становится
– Как вам кофе?
– прерываю затянувшуюся паузу.
– Божественный, - отвечает он не сводя с меня глаз.
– Сварить еще!? Но предупреждаю сразу, второй раз точно такой может не получиться.
Он в один шаг преодолевает расстояние между нами. Я так и стою прислонившись поясницей к столешнице кухонного островка, а он ловит меня в капкан упираясь руками по обе стороны от меня.
– Прости. Я не мог поступить иначе, - шепчет мне на ухо. Мое дыхание учащается, волоски на теле становятся дыбом, пульс частит.
– Я никому не делаю поблажек, Саша… Хотя, я все равно бы тебя уволил, даже если бы ты была идеальным сотрудником и вообще не покидала стен офиса.
– Почему?
– переведя дыхание спрашиваю я.
Стою как приклеенная, все тело парализовало, и я даже не пытаюсь сделать попытки освободиться из этого плена. Одна его рука поднимается и обхватывает мой затылок. В один миг его губы накрывают мои, и я понимаю, что погибла. Нет меня... Я растворяюсь в каком-то эфире. Подушечки пальцев пронизывают тысячи иголочек, когда я прикасаюсь к его спине. Тело само прижимается к нему. Я испускаю тяжелый вздох разочарования, когда он разрывает наш поцелуй и смотрит мне в глаза.
– Поэтому, Саша… - отвечает он на вопрос, о котором я уже успела позабыть. Мне становится стыдно и неловко. Пытаюсь опустить голову и разорвать наш телесный контакт, но он держит меня крепко, не позволяя даже пошевелиться.
– Только не вздумай брыкаться и истерить! По глазам вижу, что ты что-то задумала.
– Отпустите меня!
– Не хочу! произносит улыбнувшись.
– И ты не хочешь, - продолжает он.
– В доме двое детей, - я не хочу что бы мой брат был свидетелем подобного.
– Когда ты отвечала мне, ты не думала о своем брате.
– Я о нем всегда думаю, - начинаю злиться я и он ослабляет хватку.
– Я бы выпил еще чашечку, - говорит он окончательно отпуская меня возвращаясь на прежнее место.
– Я этого не оценю... Думаете, я не в курсе какая бурда у меня выходит.
– Не понимаю, о чем ты! По-моему, ты варишь отличный кофе, - он снова одаривает меня улыбкой.
– И заканчивай обращаться ко мне на "вы". Пару минут назад, мы познакомились достаточно близко, теперь ты можешь спокойно обращаться ко мне на "ты".
– Здрасти!
– мы оба поворачиваем головы в сторону входа.
– Шуруп. У тебя все нармально?
– с опаской поглядывая на нашего гостя спрашивает
– Все хорошо. Это мой бывший начальник, Роман Александрович. Он уже уходит.
– Мужчина смотрит на меня удивленно.
– Александра не захотела делиться информацией о том, что случилось с ее машиной. Может ты мне расскажешь?
– обращается он к Матвею сквозь меня. Матвей кладет обратно на стол яблоки, которые успел нагрузить за край оттянутой футболки.
– Матвей! Можно просто Мот, - он протягивает мужчине правую руку, тот с легкой улыбкой на губах пожимает его ладонь.
– Роман, - представляется он. И Матвей начинает свой рассказ:
– Один чипушила…
***
– Я не приму от вас никакой помощи! Я сама разберусь! Я взрослый человек, а не котёнок с перебитой лапкой. Не нужно мне помогать, - чуть ли не топая ногами возмущаюсь я, пока папину многострадальную машину грузят на эвакуатор. Ощущение дежавю не покидает меня. Мне уже помог один помощник, как теперь от него отделаться ума не приложу.
– Саша, не нервничай! Завтра во второй половине дня, ты получишь ее обратно.
– Да я вообще не собиралась ее ремонтировать. Я не планирую больше садиться за руль. Никогда!
– ворота закрываются, и я поворачиваюсь к Матвею, который несколько минут назад дирижировал всем этим процессом.
– Лучше скройся с моих глаз, потому что когда я до тебя доберусь, я обязательно откручу тебе уши. Мелкий засранец! Брысь отсюда!
– пытаюсь говорить максимально строго, но высокие нотки делают мою речь визгливой и, наверное, комичной. Не просто же так Матвей пытается прятать улыбку, а Астахов и вовсе лыбится во все тридцать два.
– А как ты планировала ездить на работу?
– Ее ударили уже после моего увольнения… Я надеюсь моего расчета хватит, чтобы покрыть всю эту вашу самодеятельность!
– я поправляю накинутое пальто и присаживаюсь прямо на мокрые ступеньки. Смотрю в одну точку.
– Ты замерзнешь, вставай, - он протягивает мне руку, а я делаю вид что не слышу его. Присаживается передо мной на корточки. Просматривает что-то у себя в телефоне. Замечательно! Нам только семечек не хватает, жаль, что подмораживает, а то так и сидели бы всю ночь. Он на корточках, а я на ступеньках как воробей на жердочке. Семечки и по бутылки пива вот что нам сейчас нужно для полноты картины… Мороз начинает рисовать свои замысловатые узоры на мокром металлическом заборе. Он разворачивает телефон экраном ко мне, и я не сразу понимаю, что он хочет мне показать.
– Зачем вы показываете мне заводскую парковку?
– Смотри внимательно.
– Я забираю телефон из его рук и приблизив видео рассматриваю, занимательнейшую картину. Лисицкий прохаживается взад и вперед по парковке, в какой-то момент он останавливается около моей машины и открыв крышку бензобака задерживается около нее секунд на пятнадцать. Качество видео оставляет желать лучшего, но все равно видно, что он высыпает или выливает что-то в горлышко бензобака.
– Представляешь, какой бесстрашный? Он даже не попытался удалить запись. Теперь ты понимаешь, что на заводе тебе лучше не появляться.