Дождь в полынной пустоши

Федорцов Игорь Владимирович

Напрасные старания, верноподданнические потуги не оценили и заметили ли вообще?

С Кэйталин мне не тягаться, - чуточку самоиронии взбодриться не повредит.
– Лицом не вышел.

– По-вашему кому-то дозволено встать выше закона?
– вытаращился Гаус.

Ему бы не чая хватануть, - посочувствовал Колин. Но ответ ожидаемо правилен.

– Я лишь обозначил его двурушничество. К примеру, никого не порют на площади не осудив за преступление. Однако отцы применяют розгу, не прибегая к услугам судейских.

– Сомневаюсь, что у меня есть близкие знакомые проводящие

время за столь необычным развлечением, - вмешалась Сатеник. Усилия Колина возымели действие. С ним говорили.

– Тогда я найду её, - твердо пообещал унгриец.
– И приведу к вам.

– Зачем?
– не ожидала Сатеник подобного рвения от новика.

– Решить, как поступить с обманщицей. Ведь в следующий раз воровка может попасться кому-либо другому.

– Отыскать самозванку, надо хорошенько знать Карлайр, - последовал щедрый совет Лоу. Сегодня он превзошел самого себя. В щедрости.

– Уже начал.

– С монастыря алексианок? Или с Пряжки?

Ах, милая змея Лисэль! Мастерица колкостей и подначек. Просто мэтр изворотливости в достижении собственных целей.

– Не только. Кое-что еще. Пока гнался.

– Что можно узнать, догоняя вора?
– не поверил Гаус. Как можно верить сопляку, обживавшему столицу третий день.

– Не многое, но все-таки.... В Сахарной Голове кормят жареной курицей. У цирюльника на вывески нет костей, но он практикует хирургию. Альгамбра скорее бордель, чем постоялый двор, а девица что досталась монашку-камиллионцу переодетый мальчик. В Кожаном Ветре посетителей на порядок больше, чем в Шляпе и Коте, у галантерейщика в Белом Бархате хорошенькая жена...., - Колин перечислял достопримечательности улицы Каплунов, с таким видом, будто шагал по ней. Причем легкий наклон головы влево или вправо, означал уличную сторону.

– Ты должен быть благодарен воришке, - осталась довольна Лисэль.

Тебя не стыдно отмыть и вывести в общество, - позволила камер-юнгфер заглянуть в свои мысли унгрийцу.

– Конечно, - согласился Колин сразу со всем.
– Иначе нечего прибавит к алексианкам и Пряжке.

Сатеник больше нравился чай, чем рассказ. Ввиду того, что не нравился сам рассказчик. Однако гранда сочла возможным выделить ему одну из своих дежурных улыбок. Вы милы. Она вовсе не отказалась от мысли убрать худородного провинциала из дворца. Но после сегодняшней встречи, отказ от принятия под корону должен выглядеть несколько иначе.

Пусть ищет. Не найдет и ему несдобровать!
– Сатеник более, чем уверена в скором и полном фиаско унгрийца. Вера гранды питалась не проходящим желанием от него отделаться, а условия изгнания обозначились сами собой.
– Обещанию полно свидетелей. Не стоило бросаться пустыми словами.

Её портрет украшает стену в моей клетухе, - ломал голову Колин над рисунком.
– И я не знаю почему.

Наивный расчет унгрийца на скоротечность внезапно свалившегося счастья присутствовать на трапезе не оправдался. Он, скрипя зубами, признал, застрял надолго, впустую растрачивать драгоценное время. Даже дохленькая перспектива вхождения в круг близких друзей камер-юнгфер не выглядела соблазнительней возможности

сбежать в город. Когда же начались слушания морализованных историй, впору было сказываться хворым.

По жребию, из вазы тянули свернутые квадратики записок, Лоу поведал о благочестивом монахе застигнутом бандитами у кладбища. Святой брат подвергся бы насилию и смерти, не вступись за него те, за чьи души он денно и нощно молился. Заступничество восставших покойников спасло благочестивого служителя веры. Беллетристом Лоу был никудышным, рассказывал поучительно и пресно. Не спасала даже приверженность к гипертрофированным подробностям. Но следует отдать должное, из пресной истории получалась мораль высшей пробы. Не убий, не укради и все такое, с ,,не, оградить от грехов.

– Как вам Озерная Дева?
– поинтересовалась Лисэль о чае. Она не выпускала Колина из поля зрения ни на минуту. Так пристально, так в деталях, барышники изучают жеребцов, увидеть малейший изъян.

– Мята, - краткость компенсировалась смысловой наполненностью. Именно таких ответов от него ждут. Все будут хороши, кроме скучных. Скучных предостаточно и без него.

– И что?
– неподдельно недоумение Гауса, выхлебавшего вторую чашку.

Большие деньги способны покрыть большие недостатки. Маршалк не исключение. Ему незачем выворачиваться из кожи, являя окружающим остроумие, умение поддерживать разговор на любые темы, блистать манерами и образованностью. Все это с лихвой заменяли деньги, коих пока у него предостаточно.

– Я не ложусь рано. Всегда найдется, кому себя посвятить.

Что? Съела!
– глянула Лисэль на Аннет.

Гм...
– проснулась камер-медхин.

Догадалась и Кэйталин, выразительно заблестев глазками. Ввернуть ответную остроту она воздержалась, еще не освоилась.

Остальные из присутствующих не в курсе о целебных свойствах заваренной травы успокаивать.

– А что вы поведаете, Поллак?
– запросто обратилась Лисэль к опальному унгрийцу.

– Я не знаю столь мудрых историй, состязаться с саином Лоу.

– Расскажите, которую знаете, - попросила Сатеник на правах хозяйки стола. Это была вторая или третья фраза за всю нынешнюю встречу. Но истолковать её следовало - говори скорее и свободен.

Колина устраивало. Устроит ли история? Ставку следовало сделать на камер-юнгфер. Раз уж она (больше некому) добилась его приглашения, значит, она и придержит гранду, не выгнать.

Не так уж она и стара, - снизошел до комплемента Колин. О груди эсм не упомянул даже в мыслях. Остерегся.

– В одной далекой державе, злая ведьма заколдовал прекрасную гранду...

Сатеник само снисхождение и понимание. Поучительные истории про королевских дочерей рассказывали едва ли не чаще, чем анекдоты про них. Колину зачли попытку подмазаться. Извратно толковать деяния других, свойство большинства из живущих.

– ... Чем и кто прогневил древнюю каргу, доподлинно неизвестно, но в заклятье говорилось, однажды уколов себе пальчик иголкой...

– Вот вам доказательство, шитье и вышивание удел простонародья, - с удовольствием ввернула Лисэль. Сидеть и молчать не для нее.