Драгоценность, которая была нашей
Шрифт:
Ашенден покачал головой:
— Кажется, никто не испытывает большого оптимизма...
— Бедный Тео! — вздохнула Шейла.— Нужно быть к нему повнимательнее сегодня утром.
— Хм. — Ашенден почувствовал известную неловкость. Боюсь, утром доктора Кемпа с нами не будет.
— Как это понять, черт побери? — ни с того ни с сего вскипела Шейла.
— Звонила миссис Кемп. Он срочно уехал в Лондон. Верно, ненадолго, до обеда. С ним хотел встретиться издатель, а тут срывается презентация и вообще...
— Так это же было
— Черт бы его побрал! — прошипела Шейла.— Ведь мы же были здесь, Джон, когда он обещал прийти. Вот в этом он весь! Нужно же, взял и свалил на нас всю эту тягомотину!
— Обещал вернуться, как только освободится, вероятно, к обеду. Значит... Вы уж меня извините, но для группы и без того было столько неудобств... и если вы...
— С одним условием, Джон! — Настроение у Шейлы вдруг переменилось, она улыбнулась. Ашенден понял все без слов и покорно поплелся с ее пустым стаканом к стойке бара.
Руководитель тура остался очень доволен беседой. Задавали много прекрасных вопросов, и Шейла с Даунсом не ударили лицом в грязь, особенно Даунс, нашедший нужный баланс между научностью и здравым смыслом.
Приняв перед обедом не только свою, но и порцию, предназначенную так и не объявившемуся Кемпу, Шейла почувствовала неистребимую тягу к сарказму.
— Мистер Даунс, вы учились здесь, в Оксфорде? — нестерпимо знакомый голосок миссис Роско.
— Да, здесь. В колледже Иисуса, одном из самих непрестижных. Для уэльсцев, знаете ли. Основан в 1571 году.
— А я думала, Иисус в Кембридже.
Пропустить такой великолепный случай Шейла просто не могла:
— Ну, что вы, миссис Роско. Иисус поступил в Вифлеемский политехнический.
Шутка была абсолютно невинной, и, естественно, Фил Олдрич, не пытаясь сдержаться, рассмеялся.
Но Джанет Роско восприняла ее по-иному:
— Это у вас называется английским чувством юмора, миссис Уильямс?
— А куда еще он мог поступить, чтобы заниматься плотницким делом? — не унималась Шейла, вторая шутка показалась ей еще смешнее, чем первая, и она пронзительно расхохоталась.
Даунс, похоже, больше не получал удовольствия от этой пикировки, правая рука у него потянулась к уху поправить слуховой аппарат, который последние несколько минут издавал прерывистый свист. Возможно, он просто ничего не расслышал...
Но Джанет совершенно не была расположена оставить эту тему. Ее заставили (и она знала об этом) выглядеть глупо, и теперь она делала все, чтобы выглядеть еще глупее.
— А я вовсе не вижу в этом никакого богохульства, и, кроме того, в те времена никаких колледжей в Палестине не было.
Фил Олдрич успокаивающим жестом мягко коснулся руки Джанет и обратился к Шейле, которая, судя по всему, входила в раж:
— Прошу вас, миссис Уильямс, не смейтесь над нами. Я знаю, что мы, некоторые
Произнесенная с достоинством, эта маленькая речь вызвала у Шейлы чувство стыда и неловкости. Несколько секунд в ее глазах читалось сожаление, и едва она начала извиняться, как зазвонил телефон.
В 12.35 миссис Селия Фримен, весьма компетентная женщина с милым голоском, приняла телефонный звонок на коммутаторе за стойкой портье. Впрочем, не совсем в 12.35 дня. Когда потом ей пришлось отвечать на вопросы (а спрашивали ее очень детально), то она вспомнила, что записала имя звонившего (доктор Кемп) и имя человека, разговаривавшего с ним (мистер Ашенден), причем записала вскоре после проставленного там звонка 12.31. И точно в 12.48 Джон Ашенден перезвонил из салона «Сент-Джон» и заказал такси для встречи поезда, прибывающего с Паддингтонского вокзала в Оксфорд, с которым приедет доктор Теодор Кемп.
Глава восемнадцатая
В книге о работе полиции возможна существенная доля реализма, но заходить далеко в этом отношении не рекомендуется, чтобы книга не стала такой же скучной, как повседневная работа полицейского.
Морс забрал свой «ягуар» только около десяти утра, а в 10.15 уже объявился в Кидлингтонском участке.
— Надеюсь, ты плодотворно поработал вчера вечером, Льюис?
— Не сказал бы.
— Вора еще не арестовал?
Льюис покачал головой. Он уже давно потел над различными показаниями, пытаясь рассортировать их и извлечь хоть какое-то зерно истины, так что не был расположен оценить остроту, произнесенную человеком, который, по всей очевидности, растерял и те крупицы энтузиазма, которые еще наличествовали у него поначалу.
— Ну, так как? — спросил Морс.
— Да никак, в общем. Эти американцы — ничего не скажу, — люди очень приятные. Но ведь многие из них не могли даже вспомнить, где они находились точно. Но что еще можно ждать от них, правда? Раскладывали вещи, пили чай, устраивались и номере, принимали ванну, пытались включить телевизор...
— Надеюсь, изучали пожарную инструкцию.
— Сомневаюсь. Но насколько могу судить, все они говорили правду.
— Кроме одного.
— Простите, сэр?
— Ашенден лгал.
Льюис опешил:
— Откуда вы знаете?
— Ведь он сказал, что осматривал Магдален.
— Ну и что?
— Он рассказал мне о нем все-все, слово в слово по путеводителю.
— Но он и есть гид!
— Страниц сто тридцать, а то и больше из справочника «Оксфорд» Яна Морриса. Почти дословно.