Драконы Новы
Шрифт:
Кварех, конечно, никогда бы ее не встретил, и это, по крайней мере, избавило бы их от путаницы.
Да, все сводилось к единственному поступку Дракона, мужчины, которого она назвала Рафанси. Кварех знал, что должен ненавидеть его в знак солидарности с Арианной. Но, испытывая чувство вины, он ценил темную руку этого мужчины в ее жизни. Ведь именно он так явно свел вместе Квареха и его возлюбленную Фентри.
Он провел руками по своей одежде, пытаясь тщательно подобрать ансамбль для суда. Он не хотел рисковать, надевая слишком похожую одежду, и в результате совершить модное преступление, о котором будут говорить
Арианна утверждала, что этот «Рафанси» — Син. Может быть, безымянный из низов? размышлял Кварех. Он забыл спросить Арианну, как она узнала его Дом — по оттенку кожи или татуировке на щеке. Дракон мог быть кем-то, кто изначально был предан Рок.
Теперь в этом было бы больше смысла. К тому времени как Петра узнала о восстании от Финнира, Доно уже начал его подавлять. Предателем, несомненно, должен быть Рок или кто-то, связанный с этим Домом.
Кварех прошел в купальню, примыкавшую к его гардеробной. Горячая вода обдала его кожу жаром, а пар прояснил голову. Он надушился розой и гикори, стараясь переполнить свои чувства жаром и запахами, настолько чуждыми, чтобы они не наводили ни на какие мысли. Но это были тщетные усилия.
Арианна была уверена, что предавший ее мужчина был Син, а не Рок. Она не стала бы ничего говорить, если бы не была в этом уверена, и теперь она знала о культуре Драконов достаточно, чтобы быть уверенной в этом утверждении. Он не думал, что Дракон, с которым она имела дело, был меченым, после того как Арианна с удивлением и любопытством отреагировала на татуировки Дома. Даже если она не знала их значения много лет назад, то теперь знала.
Он закрыл глаза, глубже погружаясь в гладкий фарфор ванны.
Ее глаза смотрели на него. Темно-фиолетовые среди бурного моря пепельной кожи. Они смотрели сквозь него, проникая в самую суть, словно он был не более чем детской загадкой. Но так же ловко они скрывали ее истины.
Кварех проследил за изгибами ее лица. Он проследил мягкую линию ее челюсти, удивительно женственный изгиб щеки. Ее волосы цвета чистого снега. Носила ли она когда-нибудь длинные волосы? Всегда ли она стригла их чуть ниже плеч? На эти вопросы он, возможно, никогда не узнает ответа, и этот факт не должен был его так уязвлять.
Да, он был очарован ею. Ее различия. Все ее контрастные части, составляющие единое целое, которым могла быть только Арианна. Даже те части, которые не принадлежали ей: глаза, руки, уши…
Глаза Квареха распахнулись.
Руки. Уши. Он повторял это снова и снова в своем сознании.
Он встал с ванны, его сердце бешено колотилось. Уши, которыми она обладала с тех пор, как он ее знал. Это была старая часть, оставшаяся с тех пор, как она впервые стала Химерой — Совершенной Химерой — более трех лет назад. Она никогда не рассказывала, как приобрела их, и Кварех никогда не спрашивал. Он предполагал, что это было какое-то ужасное кольцо по сбору урожая, которое заковывало его народ в цепи и превращало его в фабрики по производству мяса. Он не хотел об этом думать.
Но что, если они были отданы добровольно, Драконом, который стремился заслужить
Тогда он не вслушивался в ее слова. Он думал, что ее гнев вызван тем, что их украли, и общим недоверием к Драконам. Но нет, женщина сказала, что он просто пытается снова завоевать ее доверие. Чтобы снова предать ее.
Кварех едва успел вытереться полотенцем, как уже выходил за дверь — все еще с волос капало, все еще голый.
Если уши ей подарил предавший ее Дракон, это означало, что он мог подарить ей и другие вещи, например желудок или кровь. Это означало, что он был тем самым Драконом, которого она считала Син. Ее предатель, поставщик ее органов — мужчина был из его Дома.
— Нет, — вздохнул Кварех и бросился бежать.
Арианна едва не набросилась на него, когда он протянул руки. Руки, которые почти идеально подходили к ее ушам, когда он остановился и задумался. Руки, пахнущие кедром — ароматом, для которого ей хватило органов и, возможно, крови, а также гораздо более любимой и сильной сладостью жимолости.
Финнир пах кедром.
Финнир, мужчина из Дома Син, живший под Рок'Оджи, преданный Дому Рок.
Рафанси, неудачное творение жизни, живший под жалостью Лорда Рок. Имя, которое Ивеун Доно, без сомнения, с удовольствием использовал бы на каждом шагу, навязывая его некогда Син'Оджи.
Задыхаясь, он подошел к ее двери. Он хотел застать ее в комнате. Он хотел сказать ей, что собрал воедино все, что она ему говорила — и не говорила — все это время. Что он знает, кто ее предал, и, что еще лучше, что она может стать той, кто подарит этому человеку смерть.
Это было бы идеально. Петре не пришлось бы убивать их брата. Они могли бы придумать для Ари еще один вызов во Дворе. Ивеун не стал бы заступаться за Финнира, когда Петра могла бы встать на сторону Ари, и они были бы вынуждены встретиться на ринге. Никто другой не осмелился бы выступить в поединке Син на Син. Это было бы прекрасным решением всех их проблем.
Но Кварех сразу же понял, что аккуратных решений не будет, как только увидел приоткрытую дверь.
Он вошел в комнату бесшумно, словно таким образом мог подкрасться к правде и разорвать ее когтями, чтобы создать новую реальность. Он с надеждой посмотрел на кровать, хотя она не подавала никаких признаков того, что на ней спали. Ее Драконья одежда валялась на полу. Некоторые из них были порваны руками Квареха, но новые разрывали его надежды. Они говорили о том, что одежда была выброшена в спешке. Что их владельцу было все равно, удастся ли надеть их снова.
Его взгляд упал на открытый ящик. Он был пуст. Сердце Квареха, пытаясь заглушить звон ужаса в ушах, прорвалось сквозь грудную клетку. Он выдвинул следующий ящик, вывалив на пол одежду, которую Арианна, возможно, никогда не носила.
Он бросился к кровати. Перья наполнили комнату, когда он отбросил подушки, а его когти разжались. Он был неуправляем. Гнев, боль в сердце, отрицание, разочарование, усталость — все это измотало его. Он разгромил комнату, сначала в поисках, а потом просто от злости, когда понял, что не найдет того, что искал.