Шрифт:
========== Пролог, в котором героиня осознаёт своё положение ==========
Мне было неудобно. Всё тело немного чесалось, и если какое-то время это было терпимо, то минут пятнадцать спустя — стало проблемой. Я повела плечами и поморщилась — на спине висела какая-то тяжесть. Одеяло? Неизвестно как переместившаяся в пространстве подушка? Я открыла глаза… и чуть не заорала, потому что картинка, представшая перед глазами, не поддавалась никакому логическому объяснению.
Во-первых, я была в клетке. Огромной, с толстыми и плотно прилегающими прутьями. Во-вторых, вокруг был самый настоящий срач, чего я терпеть не могла, но ужас от осознания этого
Я издала нелепый звук, дёрнулась и, запутавшись в себе и собственных конечностях, повалилась на бок с подозрительно громким звуком. Люди по ту сторону клетки засуетились, но дела до них мне не было. Мне было страшно. К горлу подкатывала истерика, которую я всеми силами сдерживала, кое-как приняв вертикальное положение и усевшись на манер кошки. От осознания, что даже боль от падения не вернула меня обратно, лучше не стало. Но сначала надо разобраться, верно? Надо-надо-надо, надо разобраться…
Сдержав подступающий к горлу густой горячий комок, я начала исследовать себя, повторяя последние слова, словно молитву. У меня оказались когтистые задние лапы, шикарный хвост с очень опасным на вид кончиком и большие в размахе крылья — я не могла нормально раскрыть их, постоянно утыкаясь в прутья клетки.
Прутья начинали потихоньку давить, но я старалась не обращать на это внимания. Лучше не добавлять пунктиков к то и дело напоминающей о себе истерике.
Крылья и висели за спиной чем-то необычным. Передних лап у меня не было. То есть, они имелись, но были успешно соединены с крыльями и выражались лишь в изогнутом шипе на сгибе. Неплохо. Удобно и функционально. Я прошлась пару раз по клетке — совсем немного места, несколько шагов туда-обратно — и поняла, что нервозно размахиваю хвостом. Рыкнула. Усмирила непривычную конечность, дёрнула лопатками почти инстинктивно. Опять рыкнула. Да что же это такое!
Мне не нравилось не контролировать своё тело. Мне вообще не нравилось это тело. Мне всё ещё хотелось, чтобы всё оказалось страшным сном, но, несмотря на пережитый ужас, просыпаться я не спешила. Хвост с размаху ударил о прутья, создав громкий звук. Боли не было — так, неприятно, но не сильно. Я прикрыла глаза и опять сглотнула комок в горле. Это было невыносимо: какое-то чешуйчатое тело, досаждающая чесотка и давящая на нервы клетка. Ужасно. Просто ужасно. Но надо было что-то делать.
Когда я тёрлась боками о холодный металл, честно, у меня на глазах блестели слёзы. Понимание того, что мне выпала сомнительная честь линьки, нисколько не добавляло мне радости, скорее наоборот. Хотелось обратно, домой. Не хочу быть крылатой ящерицей, хочу быть человеком! Я прислонилась головой к прутьям, замерла. Самый важный вопрос — каким образом?! — крутился в голове, но я не могла найти ответа. Странно-страшно-непредсказуемо.
В этот момент я наконец обратила внимание на то, что зрение было… немного не таким. Я подозрительно принялась анализировать и вдруг осознала, что заимела себе тепловизор. Но ведь у змей должно быть плохое зрение, у меня же оно было замечательным. Как и слух — а ведь змеи глухи. И нюх не подводит…
Именно в этот момент внешнего спокойствия и тишины, я наконец-то прислушалась к голосам людей и с детской радостью узнала английский. Детская радость быстро погасла: девушкой я была неглупой и понимала, что мои связки под человеческий язык не подойдут.
— …спокойная ещё. Видел бы ты, как она бушевала в прошлом году! Чуть свои же яйца не перебила, все беспокоились. Но
— Тогда чего сейчас не бушует?
— Может, линька легче проходит, может, не проснулась ещё. Я бы на второе поставил. Хитрая и мерзкая тварь. Ты смотри, ближе не подходи, она любит огнём плеваться.
— И зачем тогда? Всё же хвосторога — дракон куда более опасный…
Я перестала слушать, тупо уставившись в одну точку. Просто замерла. Казалось, даже сердце стало биться реже. Информация была более чем шокирующей, хоть удивляться мне было уже сложно. Хвосторога? Та самая, из Гарри Поттера? То есть, вряд ли «та-самая-из-Турнира», но порода — та же. Только вот Гарри Поттер — захватывающая сказка, бывшая моим чуть ли не тайным увлечением. Почему-то стыдно было признаться родителям, что почти взрослая девушка увлеклась подобным. Да и, подозреваю, не одобрили бы они. Я тихонько побилась лбом о клетку, но эффекта это никакого не дало.
Почти тут же я дёрнулась, но усмирила свой пыл и неторопливо развернулась. Вряд ли бы я смогла контролировать своё тело, перенервничав. Скорее, опять запуталась бы в конечностях и упала. Но догадку проверить хотелось. Яйца. Это что получается, у меня уже дети есть? Я нервно рыкнула, дёрнула хвостом. Да уж, не думала, что так рано стану мамой… А сколько яиц, успешно превратившихся в маленьких крылатых ящерок, у меня было до этой кладки? Не узнаешь теперь.
Я осторожно поскребла крылом-лапой чешую на груди и подошла к своим будущим детёнышам. Даже в мыслях это звучало жутко. Скорлупа была серая, цементная. Насчет прочности я мало что могла сказать, но выглядело внушительно.
Испустив тяжелый вздох и небольшие искорки, я свернулась вокруг своих яиц и застыла. Никакой ответственности за этих будущих дракончиков я не ощущала, как и приязни к ним. С другой стороны, оно и не нужно, я как бы зверь. И вряд ли я чему-то смогу их научить, сама про драконов знаю до обидного мало.
Стало невыносимо жалко себя. Ведь почему именно я? Всё было так хорошо, так прекрасно. Хороший университет, неплохие друзья, устраивающая внешность и ясные цели. Что же теперь? Я грустно посмотрела на одно из яиц. Обдала своим горячим дыханием. Теперь только и остаётся, что раскисать и предаваться меланхоличным мыслям.
Через несколько часов мне отлеветировали пару коз. Пахли они маняще, но я не сдвинулась с места. Во-первых, мне было плохо: шкура всё ещё чесалась и, стоило потереться о камни, слезала клочьями. Во-вторых, плохо было морально. В моей жизни до этого момента не было сколько-нибудь серьёзных ударов, а потому правильно и с гордо поднятой головой я их научилась переносить лишь в теории. Теория не помогала.
Когда я так и не съела подачку к вечеру, драконологи заволновались. Пошли шепотки, к которым у меня не было никакого желания прислушиваться, хоть я и могла. С утра меня осторожно потыкали магией, — это я заключила из того, что один человек плавно водил палочкой и что-то бормотал себе под нос, — но вряд ли что-то нашли.
Чувство голода было не критичным, так что я продолжила игнорировать ставших чуть менее аппетитными по запаху животных, только прикрыла морду крылом. Всё это время я или спала, или думала. Первое делать было легче, во время второго приходилось прерываться на успокоение собственных зашкаливающих эмоций. Истерики, проще говоря.
Всё время меня одолевали совсем не мои желания: дышать горячим воздухом на яйца, расправлять крылья, дёргать хвостом и обозначать чувства рыком разной степени эмоциональности и громкости. Всё это, за исключением такой странной заботы о детёнышах, я старалась пересекать. Зря, скорее всего. Но невозможность управлять собственным телом никакой радости не вызывала.