Драконья оспа
Шрифт:
***
В квартиру Оля почти влетела — так ловко и быстро у неё получилось открыть замок, и защищающее дверное полотно совсем не стало её задерживать. Хотя по логике вещей всё должно было быть наоборот — наличие алкоголя в крови зачастую не способствует хорошей координации движений. Но у драконов, всё, видимо, через одно место: договорились не контактировать, и встретились тем же вечером. Употребляли лёгкий алкоголь, но стали только кордио… коорти…
Решив не останавливаться на достигнутом, Оля широким жестом запустила в полёт жалобно звякнувшую связку ключей — и та, повинуясь порыву, дугой взмыла до потолка и угодила аккурат
Их тусовка в клубе напоминала яркий карнавал — со всеми этими звуками, цветами и трясущимся от всеобщих битов танцполом. И с компанией своих, будто задающей вокруг силовой щит защиты. Интенсивное веселье — оно до предела. Заряжает собой и брызгает в кровь ощущение счастья. И потихоньку выветривается по возвращению в привычную жизнь.
А вот Олю, кажется, ещё не отпустило. И вообще в ней что-то изменилось — в фигуре и очертаниях. Будто движения её обрели упругую лёгкость, а телесные — приятную скоординированность, если так можно выразиться. Будто Оля — это теперь образец… всего? Юрке стало не по себе от таких мыслей, слишком уж глобальных и многообещающих. И снова жар сковывает в щеках, а за грудиной и в руках будто что-то костенеет. На фоне того, как Оля, кружась по прихожей и продолжая что-то весело говорить, наоборот, будто становится шустрее.
Оля… Она будто капля росы, звенящая на кончике травинки. Или звонкая капель, возвещающая о приближении лета. Даже если кругом — снега.
Какие-то странные и не в тему сравнения лезут Юрке в голову. Наверное, прав был Кирилл, норовивший подшутить на ним, что до полного совершеннолетия употреблять алкоголь нельзя. Не очень-то приятно, учитывая, что отвечать ему вроде как нечем. Сказать что-нибудь про старческий возраст — прозвучит слишком грубо для всех остальных. Это, кажется, только с Олей можно. С ней-то не страшно — наверняка она просто щёлкнет его чем-нибудь в ответ и не обидится. С ней вообще ничего не страшно. Можно даже не особенно задумываться о своём поведении — всё будто получается само собой. Наверное, у неё есть что-то вроде таланта: чтобы было легко.
Хорошо, кстати, что Кирилла всё-таки осадил Дима — кажется, его шуточки уже начинали доставать Олю, и она опасно косилась на шпажки, которыми скреплялись закусочные канапешки. Хотя и странно, что она сама ничего не ответила. Может, согласна с этим Кириллом? И считает Юрку просто мелким? Чего она тогда вмиг соскочила с игривого настроения, стоило им всем встретиться? И даже жестом не намекнула, что они — пара? Обидненько.
А они — пара? А может, Оле просто скучно? Или она надеется выяснить что-нибудь о проекте d-502 (даром, что Юрка сам ничего не знает)? Нет, про такое даже думать, конечно, не хочется. А хочется, чтобы налетевшее откуда-то смятение прошло. И всё снова стало легко и просто. Как когда Кирилла, рьяно дёргающегося на танцполе, всё-таки облили ярко-розовым коктейлем. Что-то вроде кармы. А может даже Елена сделала это специально.
— А ты чего загрустил? — вдруг мягкий голос Оли оказался очень близко, а её лицо — ещё ближе. Настолько, что сложно на нём сосредоточиться — оно расплывается и изменяется чертами, приобретая схожесть с киношным эльфом: черты заостряются и непривычно ломаются.
А
У Юрки затянуло в груди. От чужой близости. И от сбившихся в сердце сомнений. И от того, что хотелось уже дёрнуться вперёд. Или назад.
— Так чего случилось? — Оля отстранилась, сделав шаг назад и сложив руки под грудью, ожидая ответа. Зря она, конечно, так сделала — от выделившихся форм никакой ответ в голову не идёт. Пришлось перевести взгляд выше, к лицу. И наткнуться на добрые, совсем немного насмешливые глаза. И то, насмешливые — только для того, чтобы их не сочли слишком добрыми.
Наверное, добрые люди часто притворяются злобными. Чтобы их доброту не приняли за слабость. Или, наоборот, их слабость принимают за доброту.
— Наверное, мне лучше уйти, — вдруг пробормотал Юрка.
Наверное, он просто пользуется чужой добротой.
Олино лицо мигом приобрело осмысленное и серьёзное выражение.
— Чего, домой захотел? — с ядовитой издёвкой спросила она. Удивительно, как резко может измениться человеческая интонация. — К папке?
Юрка растерялся. Речевого аппарата почему-то не хватало на то, чтобы объяснить. Или на то, чтобы что-то понять?
Просто получается ведь, что Оле он навязался. И вроде продолжает навязываться сейчас. А может, она просто не может прогнать мелкого, за которого чувствует ответственность? А зачем тогда целоваться с ним?.. И вообще — обидно сейчас прозвучало про папку. Учитывая, о чём они недавно говорили с глазу на глаз. Наверное, у взрослых так бывает — просто так. Как там говорится? «Секс — не повод для знакомства»? А уж всё остальное — тем более.
Собственный демоны слишком хорошо маскируются под подобие логики.
— Хочешь идти — иди! Держать не буду! — не дождавшись ответа, Оля крутанулась к Юрке спиной и картинно развела руки в стороны, будто вопрошая о чём-то небеса. После чего прицельно пнула ни в чём не повинный прихожий пуфик.
И уже почти что скрылась в недрах недоброго и тёмного коридора, уже почти заставляя чужое сердце гореть и трещать наступающим терзанием. Но, конечно же, как и все женщины, не смогла просто уйти. И вернулась по великому женскому принципу «я не договорила!».
— Только знаешь что? — её брови насупились до такой степени, что между ними молнией ударила морщинка. — Это — лажа! — Юрка не понял значения этого слова. — Если ты думаешь, что можешь просто так сначала припереться, захватить всё и всех вокруг себя, втиснуться вперёд задом туда, куда вообще было невозможно — а потом просто смотаться… Сидишь тут, такой весь классный, обаяшку изображаешь, а как до дела дошло — так нафиг с пляжа?!
Оля знала, что поступает неправильно. Что уходящего нельзя держать нельзя и всегда и везде надо отпускать с благородством. Сохранять чувство собственного достоинства и держать лицо. Вот только как его удержишь, если внутри кипит и жжётся обида? Если душа просто вопит от облома и, как оказывается, от образовавшихся и сразу хрустнувших надежд.
— Давай! — Оля не заметила, как подошла почти вплотную и машинально остановилась — Юрка не отходил назад от её натиска. — Беги! Найдёшь себе другую дуру — помоложе главное! И чтоб титьки без лифчика торчали!