Дракула бессмертен
Шрифт:
Ее тон задел Холмвуда. Мина словно отчитывала ребенка, переевшего сладостей. Не скрывая раздражения, он сунул ей в руки подобранные вещи.
Мина — быть может, впервые в жизни — решила помолчать и выбрала тактику пренебрежения. Она положила вещи на сиденье и распечатала телеграмму — удобный предлог не разговаривать с Артуром.
Но уже через секунду сдавленно охнула и с паникой посмотрела на лорда. На глаза ее навернулись слезы.
За все годы, что Холмвуд знал эту женщину, он впервые видел ее в такой растерянности.
Наконец она тихо проговорила:
— ван Хелсинг здесь, в Лондоне. Он утверждает,
Она замялась.
— Кто, черт побери?
— Дракула.
— Я так и знал!
Холмвуд вырвал телеграмму у нее из рук, чтобы увидеть эти слова собственными глазами. Ему хотелось доказательств — вот они.
— ван Хелсинг просит нас немедленно приехать, — пробормотала белая как мел Мина.
Для Артура Холмвуда время остановилось. В мгновение ока все, что он знал и о чем думал, сгинуло без следа: впервые за четверть века он по-настоящему испугался. Однако вместе со страхом пришел и восторг. До Люси было теперь рукой подать. Впереди его ждали кровь и гибель, но его это радовало. На войне все очень просто: есть правые и неправые, черное и белое. Жизнь и смерть. Перейдя к мирному существованию, он погряз в море серых оттенков. Пора объявлять новую войну.
Артур высунул голову из окна и прорычал:
— Быстрей!
С довольной улыбкой на лице он откинулся на сиденье. Мина, явно не разделявшая его энтузиазма, казалась погруженной в раздумья. Холмвуд попытался представить, что творилось сейчас в ее душе. Дракула жив. И скорее всего Джонатана убил именно он. Однажды Мина не устояла перед чарами князя, и вот теперь ее поставили перед страшным фактом: демон жестоко разделался с ее мужем. А еще оставалась Батори, которую Мина считала настоящим их врагом. Не исключено, что графиня и князь работают в связке. Да и реальна ли вообще эта Батори? Вопросы, кругом вопросы — и лишь в одном сомневаться не приходится: впереди ждет смерть.
Сжав в руках дневники Сьюарда и прочие улики, Котфорд свирепым вихрем пронесся мимо инспекторов и констеблей, скучавших за столами. Он понимал, что глупо рисуется, что топает ногами по полу, как рассерженный ребенок. Однако это его не волновало. Он имел полное право быть сердитым. Все его теории с ходу отмели, а его честность и даже вменяемость поставили под сомнение. Начальству было плевать на старые дела и потребность противостоять косной системе.
Котфорд швырнул всю кипу на свой стол.
— Бесхребетные трусливые обормоты, вот вы кто! «Зачем ворошить прошлое, да еще из-за каких-то диких теорий?» Тоже мне!..
Открыв посеребренную фляжку, Котфорд остудил ярость глотком виски. Только тогда его изволили заметить. Ну вы подумайте: Котфорд, старый толстый болван, еще и пьет на службе!
Подошел Ли и положил руку на фляжку.
— Инспектор, прошу вас, не теряйте благоразумия.
— В королевской прокурорской службе отказались выдать ордер на арест ван Хелсинга и Годалминга! — вскипел Котфорд. — Говорят, «бредовые каракули наркомана еще ничего не доказывают».
Сержант пристально посмотрел на него. Он сказал, что будет следовать за инспектором, пока тот на правильном пути. Но верхи Скотленд-Ярда, очевидно, в его правоту не верили. Котфорд не только окончательно погубил собственную карьеру, но и, сам того не желая,
— Я пойду домой, сэр, — без обиняков сказал сержант. — Нужно потолковать с женой. У меня такое чувство, что последствия нашего неуспеха последуют незамедлительно и обойдутся нам дорого.
Котфорд плюхнулся в кресло и попытался осмыслить свое поражение. Теперь его судьба предрешена. Несомненно, все попадет в газеты. Начальство снова устроит ему разнос за то, что он порочит репутацию Скотленд-Ярда, и в конце вынудит уйти в отставку.
— Ну и к черту! — буркнул он и потянулся к фляжке.
— Чуть не забыл. — Сержант достал из кармана конверт, подписанный красными чернилами. — Принесли для вас утренней почтой.
Сунув послание инспектору в руки, он покинул комнату.
— Любовное письмо от тайной поклонницы, что же еще, — Усмехнулся Котфорд.
Сослуживцы наконец перестали на него глазеть и занялись делами. Вскрыв конверт, Котфорд извлек листок бумаги. Не прочитав и единого слова, он мгновенно узнал ненавистные закорючки — и перенесся на четверть века в прошлое. Сердце пустилось вскачь. Господи, да я ведь был прав!
Инспектор вскочил со стула и кинулся в коридор, выкрикивая имя Ли. Догнав сержанта уже на лестнице, от волнения он не сразу смог заговорить.
— Это от него! Двадцать пять лет назад он тоже писал нам письма — дразнил Эбберлайна и меня. К одному из писем он даже приложил кусочек человеческой почки. — Котфорд помахал конвертом. — Почерк совпадает, подпись и другие особенности тоже… Победа за нами, сержант! Мы зацепили мерзавца!
Ли в ответ странно на него поглядел.
Улыбка на лице Котфорда расползлась от уха до уха. Он всунул письмо в руки сержанту.
— Ну что же вы на меня смотрите? Читайте!
— Наверное, это какой-нибудь шутник, начитавшийся писем Джека, — осторожно проговорил Ли. — Подражатель.
— Исключено. О нашем с вами расследовании прессе пока ничего не известно. В прокурорской службе узнали о нем лишь сегодня утром. А письмо — судя по марке — отправлено несколько дней назад.
Ли немного оттаял. В словах инспектора был резон.
Он принялся читать.
Дорогой сэр
Ответы, которые вы ищете, у Квинси Харкера. В среду вечером он будет в театре «Лицей», и правду узнают все.
Навек ваш, Из ада [42]
Ли поднял глаза на инспектора.
— То есть сегодня?..
Котфорд улыбнулся. Вот они и снова напарники. Чего добивается Потрошитель, не совсем понятно, но он впервые за четверть века вышел на связь. И сейчас инспектор не собирался проигрывать. Потрошителю от него не уйти. Так или иначе, сегодня с этим будет покончено.
— Сержант Ли, собирайте ваших людей.
42
В октябре 1888 года чиновник комитета бдительности Уайтчепела Джордж Ласк получил письмо, которое с большой долей вероятности мог написать Джек Потрошитель. Начиналось оно словами «Из ада».