Драматические произведения. Мемуары
Шрифт:
А вы, мой обвинитель! Простите мне, или, вернее, будьте мне благодарны, если я докажу Конвенту, что эти подложные документы не ваших рук дело; что вы были введены в заблуждение, гнусно обмануты теми, кто удалил меня из Франции только для того, чтобы безнаказанно убить. Вот факты!
Я специально поручил моему управляющему, моему поверенному в делах, не отставать от г-на Лебрена, добиваясь от него ответа на мои четыре письма, посланных одно за другим.Он написал мне, что ему не удалось ничего вытянуть из этого министра ни по поводу запаздывающих ответов, ни по поводу обещанного залога; что он постоянно наталкивался на те же препятствия, с которыми раньше встречался я сам! Дело дошло до того, что, желая
«Этот г-н дю Бретон, — говорит он, — кончил тем, что адресовал меня к г-ну Г., в чьей приемной я натолкнулся на целую толпу людей, которые должны были быть отпущены до того, как подойдет мой черед. Наконец я проник в его кабинет.
Несколько удивленный безумным видом этого человека, я, чтобы убедиться, что это действительно тот, кто мне нужен, начал с вопроса, имею ли я честь говорить с г-ном Г. Он, свирепо глядя на меня, весь вспыхнув и сжав кулаки, ответил громовым голосом, выражавшим бешенство: «Ты не имеешь чести, я не господин, мое имя Г.».
Смущенный подобным приемом, я готов был уже убежать; но, сочтя, что он лицо не слишком важное, и желая непременно выполнить поручение, я хладнокровно ответил ему: «Прости, гражданин, если я не так повел речь; но прими во внимание, что мы, люди начала века, не можем свыкнуться в одну секунду с нелепым языком его конца. К тому же ты, по-видимому, одержим желанием, чтобы с тобой говорили на «ты»? Могу ли я побеседовать с тобой с глазу на глаз? Меня к тебе направил министр, которого зовут Лебрен, чтобы выяснить, как обстоит дело с залогом, многократно обещанным господину Бомарше.Ему уже не раз давали слово, а толку все нет. Таков мой вопрос, можешь отвечать». — «С кем я говорю?»— « С Гюденом [107] , поверенным в делах упомянутого лица, которое ждет от тебя положительного ответа».
107
Брат литератора. — (прим. автора).
«Я как раз занят доскональным изучением дела, о котором ты со мной говоришь, —отвечает мне Г., — Бомарше обманул Лажара, и тот, как дурак, занял место Бомарше, заключив сделку, которую я намерен расторгнуть [108] ; я опубликую свое мнение одновременно с Бомарше, и пусть все имеют возможность судить сами о деле и человеке». — «Вы можете это сделать, сударь, — сказал я ему, — и я не сомневаюсь, что после вашего ответа, который я передам ему, он опередит ваши враждебные замыслы и сам расскажет тем, к кому вы намерены обратиться, каков ущерб, нанесенный ему министрами, и какие усилия он прилагал сам, чтобы деятельно послужить нации,у которой огласка, сообщаемая, по вашей воле, делу, отнимет пятьдесят три тысячи ружей, столь ей необходимых». — « Мы не нуждаемся в оружии, — отвечает разгневанный Г. — у нас его больше чем нужно ; пусть делает со своим, что ему вздумается». — «Таков ваш ответ?» — «Никакого другого я тебе дать не могу!»
108
Здесь высунулось ухо доносчика. — (прим. автора).
Я мог бы возразить ему, что Вы никого не обманывали,
Вот, сударь, результат моих хождений к г-ну Лебрену. Дело приняло такой оборот, что не приходится сомневаться: Вам расставлена чудовищная ловушка; их только радует, что Вы можете потерять значительную часть своего состояния. Вам не к чему просить благорасположения или справедливости. Добиваться надо не этого, а отмщения! Обращения к Конвентуи наказания виновных.
Я имею честь повторить Вам, что они не хотят Вашего оружия: они хотят Вашего полного разорения; они хотят уронить Вас, если возможно, в глазах всей нации, чтобы нагло погубить!
Я написал Г., что не вполне его понял и что, не рискуя послать Вам ничего не значащее письмо по делу столь важному, я считаю необходимым, чтобы он начертал собственной рукой то, что я недослышал.
Вот мое письмо к Г., выдержанное в его прекрасном стиле.
«Я просил тебя о разговоре с глазу на глаз, а в твоем кабинете становилось народу все больше, по мере того как я говорил. Я тебя плохо слышал; дай мне твой ответ письменно; ибо я обязан передать его моему доверителю. Вот мой вопрос: будет ли внесен столько раз обещанный и до сих пор не предоставленный залог?Как видишь, я усвоил твой урок, что учтивость изгнана из нашего общества! Будь правдив,вот все, чего я прошу. Прощай, Г., жду твоего ответа. Когда имеешь дело с человеком твоего характера, ждать не приходится.
Подпись: Гюден, республиканец, не менее гордый, чем ты».
Мы получили ответ от этого шута горохового в роли государственного деятеля, который, как говорят, германизировал свое имя Лельевр, чтобы оно звучало менее заурядно и могло сравниться по оригинальности с ним самим: он стал называться Г., как бы «Любящий зайца».Однако, прежде чем ознакомить Вас с письмом, припомним его изустный ответ, столь мудрый и столь достойный этого человека: «Мы не нуждаемся в оружии, у нас его больше, чем нужно, пусть делает со своим, что ему вздумается».
Как, сударь, и вы всерьез говорите нам подобную чушь? В то время как не хватает более двухсот тысяч ружей, чтобы удовлетворить нашу в них необходимость? Ваш министр Паш, осведомленный лучше вас, а главное, более правдивый, ответил в январе сего года Генеральному совету Парижской коммуны совсем в ином тоне, чем его столоначальник:
«Я получил письмо, где Вы просите меня дать оружие взамен того, которое было сдано парижскими гражданами. Несмотря на все мое желание быстро вооружить парижских граждан, я в настоящее времяне располагаю возможностью осуществить замену оружия, о которой Вы просите; республика испытывает такую нужду в оружии, что я едва могу удовлетворить потребности в вооружении добровольческих батальонов, рвущихся навстречу врагу…
Подпись: Паш».
Один из них лжет — либо начальник, либо чиновник. И, право же, — не министр, я нахожу тому доказательства в ответе чиновника Гюдену, моему управляющему.
«Покончим с неясностью!
Вопрос, который ты ставишь: «Будет ли дан столько раз обещанный и так и не предоставленный залог?»— относится к тем вопросам, на которые я не могу и не должен отвечать.
Я, прежде всего, должен получить окончательный ответ на вопрос: были ли выполнены обязательства, предусмотренные первой и второй сделкой?Ничто не говорит об этом в письмах и документах, имеющихся в деле».