Драматургия в трех томах. Том третий. Комедии
Шрифт:
Голос Высоцкого слышится чуть громче. Аплодисменты.
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Рита, устал я. Домой поеду сейчас. Машину только вызови мне.
РИТА. Не будет вам сегодня машины, Игорь Николаевич. Я машину отдала вашу.
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Кому?
РИТА. Высоцкому. Пока вы тут судили-рядили, его на ней привезли сюда, на ней и отвезут.
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Как так? Распоряжаешься моей машиной?
РИТА. Эра Георгиевна еще утром сегодня
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ (устало). А ты что?
РИТА. А я ей: а как же Игорь Николаевич? А она мне: да пошел он, твой Игорь Николаевич… Там народ Высоцкого ждет! Кто для тебя дороже?
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ (горестно). Ну вот, благодарность. Ах, Рита, Ри-туля… (Вдруг оживившись.) А ведь это я вам пробил этот концерт! Лично я! (Махнув рукой.) Ладно, не надо машины. Пойду пешком.
Слышны аплодисменты. Голос Высоцкого исполняет «Баньку». Игорь Николаевич понуро сидит в кресле. Медленно меркнет свет.
Рита – Ирина Морозова, Игорь Николаевич – Андрей Молотков
Рита – Галина Борисова, Игорь Николаевич – Владимир Долинский
Игорь Николаевич – Андрей Молотков
Раздевалка
Комедия из спортивной жизни
1990
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ ГУРЬЯНОВ, старший тренер
ЕВГЕНИЙ (ЖЕНЕЧКА) ЛАРКИН, врач-психолог
АНАТОЛИЙ БОРИСОВИЧ ШАРОВСКИЙ, начальник команды
САША КУБАРЕВ, хоккеист
ИГОРЬ ХОХЛОВ, второй тренер
БОБ КЭПЛУН, канадский хоккеист
ЭЛИЗАБЕТ КЕЛЛИ, невеста Боба
Действие происходит в середине 1970-х годов.
До начала слышна мелодия песни А. Пахмутовой «Трус не играет в хоккей».
Раздевалка хоккеистов во Дворце спорта «Колизеум». Разбросанные по креслам и полу детали хоккейной униформы, клюшки, полотенца…
Двери, ведущие на лед, полуоткрыты – виден борт хоккейного поля, за которым иногда мелькают тени игроков… Идет тренировка перед вечерней игрой: с арены слышны гулкие восклицания, скрежет коньков, удары о борт, щелчки, разгоряченное дыхание…
По
ГОЛОС КОММЕНТАТОРА: Говорит и показывает Джексонвилл! Говорит и показывает Джексонвилл! Мы находимся в раздевалке команды наших хоккеистов, совершающих большое спортивное турне по городам Америки и Канады. Через несколько часов здесь, в «Колизеуме», наши хоккеисты встретятся в очередном матче с «Джексонвиллскими пантерами», а пока наши ребята на предматчевой тренировке…
Женечка входит в раздевалку, садится в кресло, слушает. Появляется Гурьянов, вытирается полотенцем.
ЖЕНЕЧКА. Слышь, Михалыч, обо мне только что на весь мир вещали.
ГУРЬЯНОВ. Представляю себе. (Смеется.)
ЖЕНЕЧКА. Большая Земля пожелала большого успеха.
ГУРЬЯНОВ. Знаешь, что я тебе скажу? Лучше бы они нам ни пуха ни пера пожелали – можно было бы их к черту послать!
ЖЕНЕЧКА. Это точно.
ГУРЬЯНОВ. Ну что, чайку?
ЖЕНЕЧКА. Чайку. (Наливает чай из термоса.)
ГУРЬЯНОВ. Ну, неси прессу.
ЖЕНЕЧКА. Ой, куда это я ее дел? (Вынимает газету.) Все отклики исключительно в восторженных тонах. (Гурьянов тянется к вазе с конфетами.) Э-э-э, не надо! Это не конфеты. Это так, вроде витаминов. Для тонуса.
ГУРЬЯНОВ. Что-что?
ЖЕНЕЧКА. Для тонуса. Витамины.
ГУРЬЯНОВ (резко ставит чашку с чаем на стол). Значит, так: я тебя знаю не первый год. Я вот этого не видел, понял? Ты мне ничего не говорил. Понял?
ЖЕНЕЧКА. Понял.
ГУРЬЯНОВ. Убери это.
ЖЕНЕЧКА. Все. Видел, не видел – ничего нет! (Ставит вазу под стол.)
ГУРЬЯНОВ. Давай дальше.
ЖЕНЕЧКА (читает). Вот заголовок: «Русский лис против Джексон-виллских пантер». Между прочим, лис – это ты.
ГУРЬЯНОВ. Ладно, не подлизывайся. О ребятах что пишут?
ЖЕНЕЧКА. Упоминают Ахтырского и Кубарева. У Кубарева отмечают мощный бросок от синей линии. А вот третью тройку в расчет не берут.
ГУРЬЯНОВ. Прекрасно. Знаешь, о чем я сейчас подумал?
ЖЕНЕЧКА. Да?
ГУРЬЯНОВ. Слушай, может нам Кубарева в третью тройку поставить?
ЖЕНЕЧКА. Так… А Кочепыгу в первую?
ГУРЬЯНОВ. О Кочепыге есть что-нибудь?
ЖЕНЕЧКА. Да нет, там ни слова о Кочепыге, как будто у нас вообще нет Кочепыги.
ГУРЬЯНОВ. Правильно! Он же их в пятницу мотал, как детей, вот поэтому ничего и не пишут. Понял? Вот так. Слушай, Жень, а у них ведь такого игрока, как Кубарик, нет.