Драматургия в трех томах. Том третий. Комедии
Шрифт:
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Что ты хочешь этим сказать?
РИТА. А то. К народу надо поближе быть! Ленин чему вас учил… Разве этому всему?
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Ты, Рита, это… того… Закрой рот! А то ведь я терплю, терплю, а могу и…
РИТА. Боитесь вы правды! Ох, боитесь! А Ленин, между прочим…
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Во дает моя секретарша! Где это ты нахваталась?
РИТА. Как где? У нас же после работы… Вечерний университет марксизма! Вы же сами меня
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Да-а, образованные стали, развязали языки, понахватались, уверенность приобрели… Вот времечко-то! Секретарша, девчоночка моя, меня Лениным поучает! Обалдеть можно! А раньше? Раньше, когда протекала крыша, ругали домоуправа. Теперь – советскую власть, дескать, она во всем виновата! А я знаю, кто виноват! Знаю!
РИТА. Кто же?
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Да вот эти горлопаны с гитарами! Они вас развращают! Они в вас уверенность вселяют, будто все теперь можно вслух!
РИТА. Не лучше ли, чем виноватых искать, крышу починить?
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ (не слушая). Распелись, паразиты! Наслушались этих песенок! И давай разрушать! А создать – ничего!
РИТА. Неправда! И на целине его любят, и в Сибири поют, и в Магадане, и в Тбилиси! Да что Тбилиси! У меня дядька моряк, двадцать семь лет во флоте, седой весь, рассказывает: когда в Бомбее его голос в порту услышали – плакать захотелось! И заплакали мужики! Потому что он – Родина, усек? Не ты, не я, а он, усек?
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Вот этого как раз не усек!
РИТА. Усек-усек! Только вид делаете, что не понимаете… Мол, вроде бы он есть, а на самом деле этого явления нет! А народ его уже давным-давно принял!
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Как принял? Куда?
РИТА. К сердцу своему! Есть такое вещество – сердце называется! Вам не понять, как оно работает! Вот дядька мой, уж на что морской волк, двадцать семь лет во флоте…
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. А и он плакал в Бомбее! Это я уже слышал! Это ты уже рассказывала!
РИТА. Полезно еще раз послушать! Чтобы вдуматься!
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Во что, прости?
РИТА. В явление это.
Пауза. Телефонные звонки. Игорь Николаевич не берет трубку.
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. В явление? Надо же, и это словечко вплели! Раньше «явление Христа народу» – так говорили! Теперь – здрасьте! Вы, кажется, себе нового Христа ищете? Да только не Христос он вовсе, а дьявол хрипатый! Народ его принял, говоришь? А ты знаешь, девочка, сколько он сам принял перед тем концертом?! Алкоголик несчастный! Родина, говоришь? Не надо, только не надо про Родину! Это святое! А он…
РИТА. Что он?
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Да на этой колдунье женился, чтобы только в Париж ездить!
Пауза.
РИТА. А вы?
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Что?
РИТА. Где вы свой отпуск проводили? Откуда вчера со своей мадам приехали?
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Я в круизе был. Вокруг Европы. Ну и что?
РИТА. Кажется, восемь стран объездили?
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Девять. И что?
РИТА. И что – вам можно, а ему нельзя?
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Я за свои, между прочим, бабки поехал.
РИТА. А я вот не поехала. И тоже за свои.
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. И, между прочим, немалые бабки! Большие бабки!
РИТА. Вот и раскрылись! Привыкли все на деньги считать! А если это…
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Что?
РИТА. Любовь, вот что! Э, вам этого не понять!
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Где уж нам!
РИТА. Да, тут вам придется покумекать! Миллионы его приняли! А что с ним делать – этого вы пока не решили. Не готовы!
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Ошибаешься, девочка. С этим парнем в скором времени будет решен вопрос, будет!
РИТА. Ну да? Только ведь за всякое решение вопроса и ответ придется держать.
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Перед кем? Перед тобой, что ли?
РИТА. А вот это явление комчванством раньше называлось. Раньше за такое судили, из партии исключали…
Пауза.
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Так. Вечерний университет марксизма можешь не посещать. Скажешь, я тебя освободил. Лично.
Неожиданно издалека слышатся аплодисменты и голос Владимира Высоцкого. Он начинает что-то говорить в микрофон.
Это что такое? Как понять? Шурик разве не взял ключ?
РИТА. Концерт начался. Меня попросили задержать тебя здесь, чтобы ты раньше времени ничего не узнал. На проходной сейчас никого нет – все в зале.
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. А ключ? Разве Шурик не взял ключ?
РИТА. Ключ от конференц-зала ему завхоз не дал, дядя Федя… Я, говорит, сам никогда его живьем не видел – хочу посмотреть, какой он из себя, Высоцкий! И впустил людей.
Пауза. Снова голос Высоцкого. Смех зрительного зала.
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Та-ак… Кто я туг? Никто? Меня что, уже нет здесь, да?
Звонит телефон.
У аппарата. Понял вас. Вас понял. Разрешаете разрешить? Не надо переносить?! Хорошо, не будем. Значит, можно? Во избежание скандала? Сделаем. Все будет в порядке. (Кладет трубку.) Вот так. Можно, оказывается. С самого начала было можно. Под мою ответственность.