Дрекавац

Ковзик Глеб

В мире неспокойно, а мы должны быть островом порядка. Мы советники и носители духовного меча, в наших руках мирской меч невозможен в принципе. Брассика совершила не только нарушение закона, но и морали.

— Однако, именно наш ученик стал Чемпионом, что убил Верховного лорда тьмы, — приметил директор.

— Верно. Но это было двадцать один год тому назад. Время изменилось. Князь тьмы ещё не скоро появится. Мы должны вернуться к прежнему порядку вещей, когда король правил, а придворный маг облегчал ношу правления.

Декан

Урбан встал со скамьи. К внезапному ужасу Брассики, он потребовал для неё худшего наказания из всех возможных.

— Я голосую за наказание смертью.

— Да вы что? — воскликнул Албин.

— Имею право. Я первый декан Академии. На мне ответственность за гильдейские порядки, — ответил Урбан.

— Но это же ещё ребёнок. Полноте!

— Возраст не оправдывает. Правила гильдии писаны кровью. Мы ответственны за будущее нашего ремесла, — Урбан сел, не взглянув на девушку.

— И что же делать? — Фредерика испуганно хлопала ресницами. Её девичье, почти детское лицо, пораженное ожогом, со сросшимися тонкими бровями, выражало обеспокоенность. Зелёная мантия на ней громко шуршала.

— Голосовать, — ответил директор.

— Что ж, я голосую. Я голосую… Мне очень сложно определить степень наказания после её рассказа. Вдруг это правда?

Встал со скамьи Албин. Он попросил отойти на минуту, но директор Ларс бросил в него столь тяжелый взгляд, что его желание испарилось немедленно.

— Нелегко судить. Такое наказание сурово, дражайшие коллеги.

— Да ничего сурового тут нет, Албин! — произнес Урбан.

— Ну как же. Вы хотите, чтобы ваша ученица потеряла жизнь?

— Я хочу, чтобы репутация магов не пострадала. Всё, что сдерживает простолюдинов от бунта против магии — это наш непреклонный авторитет честности.

— Бросьте вы. Мир не настолько жесток.

— Албин, просто проголосуйте: за или против?

— Я голосую против, — резко вмешался директор.

Для Брассики не осталось незамеченным, как Урбан скверно отреагировал на голос директора Ларса. Он всем корпусом отвернулся в сторону от него.

— Брассика должна быть осуждена иным способом. Её знания, полученные в путешествии, могут нам пригодиться для уяснения всех причин происходящего в королевстве. Кроме того, было бы глупостью заниматься весьма варварской практикой, которую мы не применяем уже несколько веков.

— Ну, почему же варварскую… — прогудел Урбан.

— И эта ученица понесет очень серьезное наказание. Но сейчас я голосую против. Против казни.

Урбан повернулся к Албину со словами: «А вы, мой друг, будете миндальничать или покажете волю?

— Я покажу волю. Хочу показать. Не знаю, как же кружится голова.

— Албин!

— Голосую за, — испуганно Албин взвизгнул. Он виновато посмотрел на Брассику: «Простите, умоляю простить!».

«Уже двое за мою смерть», — кричало в голове девушки. Её бросало в пот.

— Сказать по правде,

в правилах гильдии есть множество других видов наказания. Проступки ученицы жестоки, но смерть чрезмерно груба и беспощадна как кара, — с этими словами декан Фредерика неуверенно поднялась со скамьи. Тело сильно трясло, она поглядывала на директора и первого декана. — Я не выступаю защитницей Брассики. И не очень верю в правдивость рассказанной истории. Но мой голос против.

— Что ж, голоса разделились поровну, — заметил директор.

Спустя минуту, пока все сидели в полном молчании, в залу ворвалась Доминея. Брассика, к тому времени изрядно уставшая, взглянула с надеждой на появившегося декана. Эта женщина была крепким, но чистым и тёплым ветром, словно отгоняющий всё затхлое и увядшее в мире. Из всех магов Академии только она и директор Ларс закалены в боях и сражениях. Все прочие только «учили». Доминея, внешне всегда суровая, имела пристальный взгляд к вещам, и среди учеников славилась необычностью нравов. Маги Эйны старомодны по духу и редко желали перемен. Будучи вольным профессором, Доминея всегда после путешествий приносила с собой что-нибудь новое. Наверное, она единственная, кто знал королевство вдоль и поперек.

Потому Доминея для Брассики казалась самым близким человеком на свете. Как и она, Доминея всегда находилась в напряжении, её округлое лицо, устремленный взор, сжатые губы и родинка точкой ниже рта формировали образ непосредственности, готовности к сиюминутному действию и глубокому постижению мира.

— Приветствую! Да, это я, — декан поклонилась. От лучистого золота амальгамовые доспехи на её теле переливались необыкновенной гаммой. — Директор Ларс, мое почтение.

Директор сделал очень тонкий кивок в сторону скамьи, но декан отказала ему уверенным жестом.

— А мы тут обсуждаем судьбу этой преступницы, — сказал Урбан, явно напряженный. — Двое за наказание, двое за помилование. Всё вас ждём.

— Каково наказание? — спросила Доминея.

— Никто не говорил о помиловании. Наказанием сейчас предлагают избрать смерть, — поправил директор.

— Исключено. Я голосую против.

«Слава богам!», — Брассика засияла от счастья. Все, кроме старого высокомерца, вздохнули с облегчением.

— Ох, конечно. Я совсем забыл. Наша Доминея за всё хорошее и против всего плохого, — съехидничал Урбан.

Доминея пропустила мимо ушей данный упрек.

— Директор Ларс, неделю назад вы отправили меня с ответственным поручением.

— Ну, итак?

— Боюсь, всё хуже, чем предполагалось ранее. Я обнаружила три башни мистического пути, не начертанные на нашей карте в библиотеке Эйны. Теперь они отмечены, но одни боги знают, кто ими пользовался за пределами нашего зрения.

— Три? Целых три неизвестных нам башни? Как мы могли об этом не знать?

— Возможно, их шесть.

— Так три или шесть?