Дремлющий демон Поттера
Шрифт:
Скорпиус прикрыл глаза на пару секунд, отвечая согласием. Он невольно сглотнул, чувствуя, как лезвие приятно давит на кожу. Мерлин, он болен, абсолютно точно болен, потому что от этого ощущения давления у него только что встал член. Интересно, как быстро заметит Гарри? Домашние штаны ни хрена ничего не скрывали, только подчеркивали.
– Почему же?
– просипел Скорпиус, полагая, что еще чуть-чуть, самую малость, поддразнить можно.
– Я все еще уверен, что ты мне ничего не порежешь.
Гарри на секунду его отпустил - только чтобы
– Да что ты говоришь...
– протянул он, просовывая лезвие ножа под испачканную соусом футболку и медленно вспарывая им тонкую ткань.
– Ты действительно так думаешь?
Блядь, блядь, да. Скорпиусу хотелось заорать это вслух. Та власть, которую имел над ним Гарри, сводила с ума. Кажется, Поттер о чем-то спрашивал, но так сложно уже было сосредоточиться на словах, когда в мозгу билась одна мысль - нож в руках Гарри, нож на его коже.
– Да, - Скорпиус невольно выгнулся, поднимаясь навстречу ножу, надеясь, что Гарри все же поймет.
– Не верю, что сможешь провести им по моей груди, оставить царапины... кровь...
– голос уже плохо слушался. Так сильно Скорпиуса еще не накрывало ни разу. Он и сам понятия не имел о подобной своей страсти.
Оу. Нож в руке дрогнул, и Гарри пришлось ненадолго остановиться, чтобы переждать приступ сильнейшего возбуждения. Неужели Скорпиус действительно этого хочет?.. До сих пор подобное даже не приходило Гарри в голову. Порезать до крови? Чудовище буквально завыло от восторга, а магия взметнулась, срывая с Малфоя те лоскуты, в которые превратилась его майка.
Гарри провёл пальцами по тёплой коже и провёл по ней ножом, пока что положив лезвие плашмя, взмахнул рукой, заставляя стол отрастить верёвки. Они обхватили руки и плечи Скорпиуса, надёжно фиксируя, чтобы не дёрнулся ненароком. Получившаяся картинка была такой оглушающе прекрасной, что пришлось схватиться за столешницу и закрыть глаза, восстанавливая дыхание и унимая дрожь во всём теле. И лишь убедившись, что руки не трясутся, Гарри снова взялся за нож и аккуратно провёл им по груди Малфоя самым кончиком, оставляя неглубокую царапину.
Скорпиус сдавленно выпустил воздух сквозь зубы и подавил невольную дрожь. Было немного больно, но как же одуряюще хорошо, как охуительно прекрасно. Внутри все дрожало от нереального удовольствия. Это было уже не на грани, за ней. Член предательски натянул штаны, вставая почти вертикально. С каждым дюймом, на который удлинялась царапина на груди, член креп все сильнее. Если Гарри не остановится, то, пожалуй, Скорпиус кончит только от этого. Полный пиздец. Пришлось закрыть глаза, чтобы справиться с накатившими эмоциями.
Мерлин, этого не может быть! Даже во сне Гарри не мог себе представить, что будет делать такое: резать человека ножом, едва сдерживаясь, чтобы не застонать от удовольствия. Это было неправильно, ненормально. Это было страшно. И это было совершенно, фантастически прекрасно.
Скорпиус молчал, видимо, прислушиваясь к своим
Ощущения были настолько острыми, что Гарри счёл нужным не затягивать их слишком надолго. Он переместил нож на другую, нетронутую пока половину груди, опустил лезвие на кожу на всю длину и надавил чуть сильнее, чем до этого, готовясь оставить настоящий порез.
– На счёт три, - предупредил сиплым шёпотом.
– Раз, два, три!
– Да, - чуть слышно выдохнул Скорпиус, почти теряя от возбуждения связь с реальностью.
Он замер, застыл, не видя, но чувствуя каждое движение ножа в руке Гарри. Истинное безумие. Наверное, впервые в жизни Скорпиус почувствовал страх, но боялся он не Гарри или того, что тот перегнет палку, вовсе нет. Он немного боялся самого себя. Того, что позволял с собой делать.
От боли возбуждение не только не ослабло, но, вопреки всем физиологическим законам, лишь возросло. Скорпиус не заметил, как из уголков глаз покатились слезы, так сильно он зажмурился. Распахнув глаза, он уставился на Гарри, задышав чаще, чувствуя, как подступает совершенно немыслимый, неконтролируемый оргазм.
Было так просто спутать - принять наслаждение за боль, остановиться, сломать момент. Но Гарри чувствовал - всем телом, всей кожей, всем своим существом, что останавливаться нельзя. Он продолжал медленно вспарывать ножом кожу, завороженно наблюдая за выступающими на ней капельками крови, и каким-то шестым чувством понимал - Малфой на грани. Осталось лишь самая малость. И Гарри дал её ему: чуть нажал, прорезая кожу и впервые достигая мышц - даже не порезом, крошечным уколом, но Скорпиусу этого хватило.
С хриплым утробным стоном он изогнулся - Гарри едва успел отдёрнуть нож - забился на столе. Обезумевшая малфоевская магия, до этого всегда запертая в теле, рванула наружу, разрывая, сбрасывая путы и рассеивая лёгкие спортивные штаны Скорпиуса и форменную поттеровскую мантию клочками по комнате, стегнула по нервам Гарри, утянула за собой в водоворот дикого необузданного наслаждения. Освобождённые члены встретились с глухим шлёпком, заливая живот Скорпиуса спермой. Та смешалась с кровью, потёкшей из последнего, самого глубокого пореза, и Гарри отрешённо подумал, что ничего красивее до этого не видел.
– Вот такие романтические ужины в нашем доме, - задумчиво пробормотал Скорпиус, когда наконец смог прийти в себя и отдышаться. Он попробовал приподняться, но грудь тут же засаднило.
– Блядь, - он поморщился и лег обратно, прикрывая глаза.
– Это было охуенно. Меня никогда еще так не накрывало, - признался наконец.
– Оно и видно, - улыбнулся Гарри.
– Даже магию свою наконец сумел выпустить.
Он быстро поцеловал Скорпиуса и поднял нож, намереваясь отложить его в сторону и начать лечить раны, как вдруг раздался очередной хлопок аппарации.