Древнейший
Шрифт:
— Икорный пояс, — перебил его де Гильб, обращаясь к Джавно, и тот кивнул.
При этом сравнении Кормик поморщился. Если отец де Гильб видит аналогию, то почему настаивает на том, чтобы альпинадорцы оставались в плену? Разве он не понимает, что другого исхода, кроме их смерти или бесконечных страданий, не будет?
Кормик уже готов был бросить эти вопросы им в лицо, но внезапно дверь распахнулась, и в кабинет вбежал тот монах, которому поручили перевести обожженного альпинадорца в темницу.
— К нам гонец! — крикнул он, едва переведя дух. — У главных
— Привести его сюда? — спросил настоятеля Джавно.
— Нет, — решил де Гильб, чуток подумав. — Иначе он увидит наши внутренние укрепления. Лучше поприветствуем его со стены.
Он немедленно вышел вместе с Джавно. Остальные, включая Кормика, рассудили, что приказа оставаться на месте не было, и последовали за ними.
Кормик взобрался на парапет над воротами в часовню и сразу понял, что перед ними вождь варваров с Йоссунфира. По-видимому, он был шаманом, так как носил такие же ожерелья, как у Милкейлы, только больше. Его свободное одеяние, расшитое раковинами и прочими мелкими украшениями, гремело при каждом шаге. Наконец, ему было явно за шестьдесят лет, что говорило о высоком положении в племени. Милкейла рассказала Кормику об альпинадорцах достаточно, чтобы он это усвоил.
— Я Тейдру, — объявил человек сильным и звучным голосом.
Юноша затаил дыхание, услышав знакомое имя и сообразив, что видит перед собой верховного главу народа Милкейлы.
— Вы явились сюда без приглашения, Тейдру, — довольно непочтительно ответил отец де Гильб.
Оттого что он плохо владел альпинадорским наречием, ответ прозвучал еще более грубо.
— У вас трое моих людей, — не смутившись, продолжал Тейдру.
— Четверо, — поправил де Гильб, чем немного раздосадовал собеседника. — Все они живы лишь благодаря святым дарам блаженного Абеля, нашим трудам и целительной силе.
— Лучше бы им умереть, — сказал вождь, и Кормик краем глаза заметил, как де Гильб усмехнулся.
— Покиньте этот остров, — громко потребовал епископ.
— Верните нам наших братьев, и мы уйдем.
— Они живы только нашими стараниями. На них снизошли благодать и любовь Абеля.
— Мои соплеменники приняли вашу веру? — спросил Тейдру таким тоном, который говорил, что он не поверил настоятелю ни на секунду.
— Они начинают видеть истину в слове блаженного Абеля, — уклончиво ответил де Гильб.
Для Кормика это утверждение прозвучало как насмешка, потому что епископ никогда не признался бы в том, что сам он не готов узреть истину в чем-нибудь, кроме слова Абеля. Этот священнослужитель требовал терпимости от окружающих, будучи сам абсолютно нетерпимым.
— Приведите их! — потребовал Тейдру, но де Гильб лишь скрестил руки на груди.
— Вы не в том положении, чтобы рядиться, — напомнил он варвару, глядя на него сверху вниз. — Вы трижды нападали на нас и каждый раз были отражены. Так будет и впредь. Ваши люди погибнут у наших стен, а мы останемся. Вам не победить, Тейдру.
— Мы не уйдем, — ответил шаман, нисколько не смутившись. — Мы будем атаковать вас снова и снова и заберем
— Или же поляжете все до одного под стенами нашей крепости!
Реплика не произвела того эффекта, на который, очевидно, рассчитывал де Гильб.
Тейдру распрямил плечи и гордо поднял подбородок.
— Да, мы погибнем, если потребуется, — ответил он недрогнувшим голосом. — Но не уйдем. Мы будем драться до тех пор, пока не освободим наших соплеменников.
Кормик облизнул губы и с трудом перевел взор с непреклонного альпинадорца на отца де Гильба.
— Мы убьем вас всех, — пообещал абелиец.
— Что ж, мы умрем с радостью, — ответил Тейдру, развернулся и медленно пошел прочь.
Отец де Гильб и Джавно немного помедлили, прежде чем вернуться в кабинет настоятеля.
— Они не могут нас победить, вот и хотят заключить сделку, — предположил один молодой монах из группы, стоявшей неподалеку от Кормика. — Но скоро сдадутся и уедут восвояси.
— Не уедут, — вмешался юноша, и все повернулись к нему. — Они будут биться до последнего.
— Дикари вовсе не так безрассудны, — возразил монах.
— Они преданы своей вере, — ответил Кормик и направился к туннелям, ведущим к воде.
На сей раз, проходя мимо темницы, он внимательно осмотрел ее и пленников.
Прошло четыре напряженных дня, в течение которых братья стали шепотом поговаривать, что варвары от атак перешли к осаде.
Причина передышки выяснилась довольно скоро: альпинадорцы готовились, тренировались и размышляли. Это стало очевидно, когда пара абелийцев попыталась повторить вылазку Фальдо и Муркриса. Варвары, штурмовавшие стену, отбежали подальше, в то время как другая группа осыпала монахов градом камней и копий, заставив их ползти обратно к стене.
Враги бросились им вдогонку. Братья сосредоточились, удержали серпентинитовую защиту и готовились ответить великолепной шаровой молнией.
Каково же было их удивление, когда ближайшие альпинадорцы, очевидно, ждавшие взрыва, проворно свернули в сторону и снова показались уже в плащах, пропитанных водой! Всего двое получили легкие ожоги, а вот бедным монахам не поздоровилось.
Джавно, Кормик и другие защитники часовни, наблюдавшие за происходящим со стены, велели им немедленно возвращаться. Братья побежали, но их настигли вражеские копья. Монахи ответили со стен разрядами молний и градом камней. Несколько варваров упали, тяжело раненные. Абелийцы тоже уже не могли подняться.
Атакующие ринулись к лежавшим на земле монахам, чтобы взять их в плен и обменять на своих сородичей. Но заградительный огонь со стены был так силен, что подобраться к ним оказалось невозможно, и тогда альпинадорцы обрушили на беззащитную пару новые копья.
С противоположной стороны крепости, перед западной стеной собралась вторая группа варваров. Зная, что почти все монахи помогают своим друзьям в другом конце часовни, они с воплями бросились в атаку.
— Вперед! — приказал Джавно Кормику и еще нескольким братьям.