Древнейший
Шрифт:
В этот день, верный себе, он, словно в танце, носился по полю боя, подпрыгивая и кружась в воздухе, повергая противников ударами ног и отмечая каждое приземление новой смертью. Сегодня вражеское войско состояло исключительно из низкорослых голубокожих троллей, легко отличимых от людей. Разбойник, как маленький ураган, врывался в толпу сражающихся и убивал одного врага за другим, его движения были четкими и верными.
Вот человек и тролль сцепились насмерть. Молниеносный, сильный, точный удар — и тролль, вскрикнув, падает на землю. Его убийца уже далеко, спешит к распростертому
Разбойник прыгнул между ними и на лету одновременно пнул обоих троллей в голову. Опешив, они отшатнулись в разные стороны, один повалился на землю, другой чудом устоял на ногах. Он-то и умер первым.
Разбойник направился к упавшему противнику. Тот, узнав его по черной маске и костюму, заголосил и вскинул лапы в жалкой попытке защититься.
Чувствуя, что еще одна тварь вскочила ему на спину, Разбойник высоко подпрыгнул, перебросил меч из правой руки в левую, улучил момент и вонзил богато украшенный клинок ей в грудь. В этот же момент он хлестким ударом ноги с разворота отшвырнул в сторону тролля, лежавшего на земле. В следующую секунду Разбойник, отступив на шаг, вернул меч в правую руку, но лезвием в обратном направлении, резко повернулся и полоснул по груди одного из своих преследователей.
Второй тролль отпрянул и побежал прочь. Человек в черной маске перехватил меч, мощным ударом левой руки добил врага, истекающего кровью, и бросился за ним. Тролль закрылся щитом и своим коротким клинком, но разве они могли противостоять острому как бритва оружию Разбойника? Осколок щита вместе с отрубленной голубоватой лапой отлетел в сторону, короткий меч упал на землю, следом покатилась и голова тролля.
Воин по прозвищу Разбойник остановился и перевел дух. На поле оставалось десятка два троллей, сохранивших строй. Они шли в дальнем конце поля плотным клином.
Глаза под черной маской сузились. Разбойник с воплем бросился в атаку.
Он кричал до тех пор, пока враги его не заметили. Гарибонд махнул мечом, отразил летевшее в него копье. Еще одно он поймал свободной рукой и швырнул на землю. Не останавливаясь, повернулся боком и откинулся назад, чтобы его не задело третье, присел, перекувырнулся, пропуская над собой четвертое копье, затем моментально вскочил и перепрыгнул через пятое.
Тролли видели, что он приближается, и принялись забрасывать его градом камней.
В крике Разбойника звучали гнев и веселая ярость. Уворачиваясь, наклоняясь, дико размахивая мечом и свободной рукой, он вышел из жуткой переделки без единой царапины.
Строй, казавшийся столь внушительным еще несколько секунд назад, дрогнул. Тролли пустились наутек от этого безумца с множеством имен, каждое из которых внушало ужас.
Засверкал великолепный клинок. Голубокожие существа падали мертвыми одно за другим. Разбойник уложил четверых, а всех остальных долго преследовал, пока не прогнал с поля совсем.
Он был зол оттого, что находился здесь, в разлуке с любимой, что попался на удочку. Но отрицать упоение этой яростной битвой с непримиримым врагом Брансен не мог.
Вся
— Хорошо, что вы заманили его сюда, — заметил брат Джонд Дамолни Доусону Маккиджу, наблюдая, как Брансен словно в танце преследует убегающих троллей.
С этими словами монах опустился на колени перед раненым вангардским воином, закатал его тунику и осмотрел зиявшую в груди рану, из которой хлестала кровь. Зрелище было столь ужасным, что Джонд тяжело вздохнул, прежде чем взяться за гематит, энергия которого позволила бы остановить кровотечение.
— Ему это на пользу так же, как и нам, — отозвался Маккидж с ноткой оправдания в голосе. — Иначе ваш орден выдал бы его владыке Делавалу, и беднягу кинули бы в мешок со змеями.
Брат Джонд прервал начатую молитву, но, увидев, что кровь не остановилась, продолжил исцеление. Уже через секунду лечение подействовало, и Джонд облегченно вздохнул. Теперь раненый был вне опасности.
Монах сел на пятки и уронил окровавленные руки на бедра.
— Думаете, его казнили бы? — спросил он Маккиджа, радуясь возможности поговорить и отвлечься, необходимость которой была очевидна им обоим. — Делавал никогда не убил бы такого мастера владения клинком! Могу поспорить, он поскорее отправил бы его на юг сражаться с Этельбертом.
— Говорят, Разбойник немало досадил принцу Иеслнику, любимому племяннику Делавала. Так что, попади он в руки владыки, ему не дали бы шанса показать свое мастерство. Да и сам Брансен вряд ли сражался бы за Делавала. У него была стычка с владыкой Прайда. Ходят слухи даже об убийстве.
— Он убил самого правителя?
— Нет, его сына, Прайди. А что, вы с ними знакомы?
— Знаю, точнее, знал отца, — объяснил брат Джонд.
— И?..
— Допускаю, что по заслугам, — добавил монах, усмехнувшись. — Если сын был похож на отца.
Доусон Маккидж рассмеялся, ибо трудно было не согласиться с Джондом. По его мнению, почти все хонсейские правители совершенно не соответствовали своим титулам, полученным по наследству. Лишь обожаемая дама Гвидра была очевидным исключением из общего правила, и за это он ценил ее еще больше.
— А вот и наш победитель, — объявил абелиец, указывая на вернувшегося Брансена. — Боюсь, чтобы смыть кровь с его клинка, потребуется вся вода великой реки Мазур Делавал.
— С каждым сражением крови на нем все больше, — согласился Доусон.
— Хитроумному Доусону десятикратное «ура!», — сказал брат Джонд.
Брансен хотел подойти к монаху, но, заметив своего обманщика, направился в другую сторону. Лицо его стало суровым.
— Воину, вернувшемуся с битвы, полагается отчитаться перед командиром, — напомнил Маккидж.
Брансен остановился и некоторое время не двигался с места, пытаясь взять себя в руки.
— Вообще-то это приказ, — заметил Доусон.
— Твари бежали в полном смятении, — отрапортовал молодой человек, медленно повернулся и взглянул на военачальника. — В ближайшее время они сюда не сунутся.