Дроны над Сталинградом
Шрифт:
Громов чувствовал, что его старания не прошли даром. Он всё чаще слышал, как офицеры говорят о дронах с уважением. Теперь это было не просто «игрушкой инженера», а важным боевым инструментом. Алексей знал, что работа ещё не окончена, но каждый новый тест, каждый успешный вылет приближали его к цели: сделать так, чтобы его аппараты стали неотъемлемой частью фронтовой разведки.
*****
Приказ
по 73-й стрелковой дивизии
№ 0123
26 декабря 1942 года
В целях улучшения материально-технического
Временно прикомандировать роту материального обеспечения (РОМО) в составе 50 человек под командованием старшего лейтенанта А.С. Быкова к инженерной мастерской инженера Громова А.А.Бойцы РОМО обязаны:Осуществлять доставку необходимых материалов и комплектующих;Обеспечивать подготовку деталей, их сборку и первичную обработку;Участвовать в монтаже и наладке аппаратуры, а также в полевых испытаниях.Старшему лейтенанту Быкову довести до личного состава, что действия в интересах мастерской инженера Громова приравниваются к выполнению боевого задания.Начальнику снабжения дивизии капитану В.Н. Зотову выделить дополнительный фонд радиоламп, аккумуляторов и оптических компонентов.Контроль за выполнением приказа возлагаю на начальника штаба дивизии полковника П.А. Лобанова.
Командир дивизии
Пичугин П.К.
*****
Афиша
Концерт московского ансамбля песни и пляски
30 декабря 1942 года
Место проведения: полевой клуб 73-й стрелковой дивизии (сектор "Берёзовая балка")
Время начала: 17:00
В программе:
Хоровые исполнения народных и фронтовых песенТанцы под аккомпанемент баянистов ансамбляИндивидуальные вокальные номера артистов ансамбляСтихи о Родине и героях битвы за Сталинград
Вход бесплатный. Приглашаются бойцы и командиры.
Глава XXIII. «Путь через фронт»
Сквозь лес пробивался рассвет. Ветки скрипели под порывами ветра, а под ногами все время норовил хрустнуть какой-нибудь сломанный сук. Риттер, крепко вцепившись в ремень автомата, всматривался в серые силуэты деревьев. Впереди не было видно ни огней, ни укрытий, но идти надо было дальше. За спиной, тяжело дыша, брел Шольц, утопая в снежной целине.
— Сколько ещё? — наконец выдохнул радист, почти падая на колено.
Риттер остановился, присел на корточки, стянул с головы шапку и взглянул на карту. Руки дрожали от холода, очертания карты на бумаге поплыли, но он всё же разобрал нужные ориентиры.
— Если обогнём этот перелесок и выйдем на старую просеку, будет ещё километра два.
— А дальше? — Шольц поднял на него красные от мороза глаза.
— Дальше, если нам повезёт, мы выйдем к линии. А там наши. Если нет… — Риттер присвистнул и убрал карту.
Они снова двинулись вперёд. В лесу было тихо, но эта тишина давила. Риттеру казалось, что за каждым деревом может скрываться советский солдат. Его мысли то и дело возвращались к проваленной миссии. Картина уцелевшей мастерской, погибшие товарищи, упущенная цель — всё это тяготило
— Господин обер-лейтенант, — снова подал голос Шольц. — Вы ведь знали, что это рискованно?
— Я знал, — резко ответил Риттер, не оборачиваясь. — Это наша работа.
— Интересно, как нас встретят в армии Паулюса? — пробормотал радист. — Неужели они там просто скажут: «Молодцы, теперь отправляйтесь в Берлин»?
— Замолчи, — бросил Риттер. — Если будешь думать о Берлине так часто, то останешься здесь навсегда.
Шольц ничего не ответил. Он давно знал Риттера как жёсткого, иногда даже жестокого человека. Но в глубине души понимал: сейчас только его решительность давала им шанс.
Снегопад усилился. В какой-то момент они потеряли просеку, стали пробираться через густой кустарник. Риттер первым заметил обветшалый, полуразрушенный блиндаж. Он замер, прищурился, огляделся.
— Вижу что-то впереди. Жди тут.
Подобравшись ближе, он убедился, что блиндаж давно заброшен. Дверь сорвана, крыша прогнулась, но печка однако уцелела. Воздух был промёрзшим, сухим, и Риттер решил рискнуть.
— Здесь ночуем, — сказал он Шольцу, махнув рукой. — Надо восстановить силы.
Радист кивнул, и они залезли внутрь. В углу лежало несколько поленьев. Риттер быстро развёл огонь. Пламя осветило его лицо — измождённое, со впалыми щеками, покрытыми рыжей щетиной.
Риттер достал из вещмешка флягу и протянул её Шольцу. Тот отпил несколько глотков рома, кашлянув от крепости, и вернул обратно. Из походного мешка он вынул галеты и банку тушёнки. Сначала радист ломал галеты на куски и жевал, с трудом пережёвывая сухие крошки, затем открыл банку ножом, ковыряясь в банке не обращая внимания на замерзшую мясную массу. Риттер не торопился — в такие моменты еда была чем-то вроде ритуала, напоминавшего, что они ещё живы. Он сидел напротив огня, медленно ел, иногда глядя в сторону Шольца, который, кажется, совсем ослаб.
— Что дальше? — спросил Шольц, когда тот сел напротив.
— Завтра выйдем на линию. Осталось немного. Главное — дожить до утра.
Шольц закутался в шинель, натянул шапку на уши и уснул, всё ещё обнимая свою рацию. Риттер же сидел, смотрел на огонь и думал. Вспоминал тот день, когда всё пошло наперекосяк. Мастерская, красноармейцы, которые слишком быстро обнаружили их. Потерянная команда. Каждый раз, когда он закрывал глаза, перед ним всплывали лица его людей — молодого Йозефа Майнке, переводчика Николая Вендта. Их уже нет.
Он думал о том, как их встретят у своих. Скорее допросы, подозрения, выговоры. Но он был готов. Сейчас важнее было выжить, добраться до своих. Оттуда начнётся новая глава его солдатской жизни.
За стенами бушевал ветер, но в блиндаже было относительно тепло. Риттер решил позволить себе хоть немного отдыха. Он устроился на полу, прикрывшись бушлатом, и закрыл глаза. В голове мелькали обрывки карт, планы, голоса из прошлого. Впереди их ждало возвращение, но прежде — ночь, полная неизвестности.