Дроны над Сталинградом

Андров Алексей

Но Райнер уже готовил новую позицию. У немцев было одно железное правило: никогда не оставаться на месте. Они знали, что советские снайперы не спят, и один ответный выстрел может закончить их жизнь.

Они действовали как хорошо отлаженная машина: радист сообщал о новых целях, Райнер и Ханс быстро занимали позиции, открывали огонь, а затем исчезали, прежде чем противник успевал ответить. Это было опасное ремесло, но они знали, что каждая ликвидированная цель ослабляет советское контрнаступление, дезорганизует

командование и сокращает их шансы на назревающий перелом в этой войне.

*****

Солдат в телогрейке наклонился к инженеру. Дрон только что вернулся, и его оператор предоставил данные с фотоаппаратуры на стол. Громов внимательно осматривал кадры, пока рядом стоял командир снайперской группы, младший лейтенант Трофимов, с серьёзным выражением лица.

— Алексей Андреевич, — заговорил Трофимов, — у вас там что-то видно?

— Немцы хитро спрятались, — отозвался Громов, не отрывая взгляда от снимков. — Но вот тут… — он указал пальцем на тёмный уголок на фото, где в полуразрушенном здании угадывался контур винтовки. — Вроде бы это маскировочная сеть. А за ней — снайпер. Должен быть.

Трофимов нахмурился. Он привык полагаться на собственный опыт и свои глаза, но данные с дронов Громова оказались точными уже несколько раз. Командование поставило задачу: найти и ликвидировать вражеских стрелков, которые держали под прицелом линию связи. И хотя с воздуха маскировку было трудно разглядеть, фотографии выдавали детали, которые нельзя было увидеть с земли.

— Хорошо, — сказал Трофимов. — Сколько таких точек?

— Две точно, — Громов наклонился к следующей фотографии. — И ещё одна позиция, которую я бы проверил. Вот здесь, за складом.

Трофимов повернулся к своим снайперам. Эти люди знали дело: воевавший еще в первую мировую старший сержант Баранов, которого прозвали "Дед", мог попасть в монету с двухсот метров. Рядовой Степаненко — молчаливый парень из деревни, чья точность была легендарной. И самый молодой — Алексей Гришин, почти мальчишка, но уже успевший доказать, что его рука не дрогнет.

— Слышали? — спросил Трофимов. — Расходимся по точкам. Баранов, бери правую. Степаненко — левую. Гришин, ты со мной — склад. Работать аккуратно. Как только засечёте цель, докладывайте.

— Ясно, товарищ младший лейтенант, — отозвался Баранов, поднимая свою Мосинку с прицелом ПУ. Гришин молча кивнул, поправив телогрейку.

Вскоре группа рассредоточилась. Трофимов с Гришиным пробирались вдоль узкой улицы, пока не дошли до разрушенного склада. Ветры завывали в развалинах, снег начинал сыпать сильнее. Трофимов прикрыл глаза, пытаясь разглядеть сквозь снежную завесу то место, на которое указывал Громов. Он заметил неестественно ровную линию в куче мусора. Это было замаскированное укрытие.

— Вот там, — сказал он Гришину. — Готовься. Как только увижу движение, стреляй по моей команде.

Гришин

улёгся на снег, прикрывшись брезентовой накидкой. Он прижался к прицелу, выравнивая дыхание. Трофимов тоже устроился рядом, держа винтовку в руках. Они молчали, слушая только вой ветра и далёкий гул артиллерии.

— Движение, — прошептал Трофимов. — Левее. Видишь?

Гришин отозвался негромким: «Вижу». Трофимов прицелился, наблюдая, как из укрытия выскользнула винтовка. Он выждал ещё секунду. Когда плечо немецкого стрелка стало видно, он шепнул: «Сейчас».

Гришин выстрелил первым. Немецкий снайпер дернулся и исчез за стеной. Секунда — и Трофимов добавил второй выстрел, накрыв позицию. После чего они тут же сместились, чтобы не остаться под прицелом.

Тем временем Баранов и Степаненко на своих участках также работали. Баранов выстрелил, как только засёк блеск оптики за мешками с песком. Он быстро сменил укрытие, перезарядил винтовку и стал искать следующую цель. Степаненко действовал ещё осторожнее: он засёк едва заметное движение в руинах, прицелился и нажал спуск. Потом молча отступил.

Вернувшись к Громову, Трофимов коротко доложил:

— Две позиции ликвидированы. Третья молчит. Мы их спугнули и немчура на этой позиции уже не засядет.

Громов, всё ещё сидя за рабочим столом, бросил взгляд на младшего лейтенанта.

— Тогда надо будет проверить эту третью, — сказал он. — Возможно, они сместились и снова засели.

Трофимов вытер снег с винтовки, покачал головой:

— Проверим. Но пока похоже, что у нас появилась серьёзная помощь с вашими «птичками», товарищ инженер.

*****

На третьем этаже полуразрушенного дома, среди развалин мебели и обугленных балок, расположилась немецкая снайперская пара. Обер-ефрейтор Вильгельм Райнер держал в руках Kar98k с мощным прицелом Zeiss, а рядом с ним унтер-офицер Ханс Либерт нервно вертел в руках полевой бинокль. Ветер завывал через разбитые окна, хлопал остатками штор. Отсюда, из этой сквозной дыры, можно было видеть разрушенные улицы.

— Вильгельм, — тихо сказал Либерт, не отрывая взгляда от улицы, — ты не заметил, что русские снайпера изменили тактику? Раньше мы спокойно стреляли и уходили, а теперь нас постреливают как куропаток.

Райнер, всё это время сосредоточенно осматривающий через прицел участок с руинами напротив, медленно опустил винтовку.

— Да, — ответил он негромко. — Они явно что-то изменили. Либо перебросили сюда лучших асов, либо научились засекать наши позиции. Да, Восточный фронт это не Париж и не Африка. Здесь день за три идет.

Либерт кивнул, задумчиво проведя рукой по прицелу своего Gewehr 43. Это оружие не раз спасало ему жизнь, но сейчас, когда их позиции стали так легко вычислять, даже самое точное оружие не могло дать уверенности.