Дротнинг

Фёдорова Екатерина

В опочивальню, которую прошлой ночью делила с Забавой, Неждана влетела вспугнутой птицей. И с разбегу забилась под кровать. Одернула покрывало, чтобы свисало до пола. Следом потихоньку забилась в самый дальний угол, чуть не оцарапав нос о доски широкого ложа. Замерла там, вспоминая увиденное…

Уж ничего человеческого в нем не осталось, мелькнуло у Нежданы. Вместо лица морда драконья. Сам черен, а шея раздулась так, что плеч почти не видно. Как с таким Забаве Твердятишне жить? Да на ложе его ложиться?

Обнимет — удушит, поцелует — кожу с лица зубами сдерет!

Она содрогнулась. И взмолилась Мокоши-матушке, чтобы уберегла от бед ее с Забавой. Да чтобы закат наступил поскорее. Но в какой-то миг подумала со страхом — вряд ли конунг уплывет отсюда без Забавы, даже если не отыщет ее. Разве такого зверя от добычи отгонишь?

А следом вдруг напомнила о себе ночь, проведенная без сна. Неждана быстро зевнула. Уже плавая между сном и явью, с сожалением подумала — я здесь в тепле, в натопленном доме, а Забава на холоде сидит, в мокрой бочке…

Затем Неждана уснула.

Клятая баба нашлась не сразу.

Харальд, взлетев повыше, приказал следам Ниды засветиться синим. И тут же увидел, как поместье опутали едва заметные цепочки синих точек, сверху похожие на неровную сеть. В паре мест, на краю скал и возле овчарни, синие стежки прошлись совсем рядом с красными, оставленными Сванхильд.

Но за ограду синие отметины не выходили — значит, Нида осталась в Хааленсваге.

И Харальд, рванувшись вниз, полетел над поместьем. На всякий случай останавливался перед каждым строеньем, в которое заходила Нида. Бросал торопливо:

— Если Сванхильд, или Забава из Ладоги, спряталась здесь, то пусть дверь слетит с петель!

Но створки оставались на месте.

То и дело Харальду попадались люди. Рабыни улепетывали, мужики, замерев на месте, смотрели с жадным любопытством. Кое-кто хватался за висевшие на шеях крохотные драконьи головы — отлитые из серебра, добытого в Упсале, в знак того, что они служат в хирдах Ёрмунгардсона.

И дважды Харальд натыкался на Свальда. Тот пытался бежать следом, но всякий раз отставал.

Солнце, спрятавшееся за облаками, меж тем клонилось к западу. Харальд чуял это нутром, даже не видя солнечных лучей — все небо казалось ему сейчас одним огромным белесым глазом, без проблесков и теней…

Злоба, мерзлой пеной подрагивавшая внутри, от этого лишь росла.

А потом синие отметины привели его к хозяйской половине. И Харальд, приземлившись перед дверью, огляделся.

Лишь одна цепочка следов на земле переливалась алым — Сванхильд, уйдя отсюда утром, уже не вернулась. Зато синих нитей было целых шесть.

И ушла, и вернулась, холодно решил Харальд. Затем пнул дверь. Та с грохотом улетела в конец прохода, а он метнулся к опочивальне, куда уходили синие следы. Дернул еще одну створку, выдирая

ее из косяка — и сразу понял, куда спряталась баба…

Под кровать.

В следующее мгновенье Харальд уже очутился у широкого ложа. Ухватился за переднюю спинку, рванул, опрокидывая кровать к другой стенке. Следом уставился в лицо Ниды, светившееся сейчас нежно-алым.

Та встала, прижимаясь к стенке и часто дыша.

— Давно не виделись, рабыня по имени Нида, — шипяще проговорил Харальд. — Заявляю на тебя свое право, как прежний хозяин. Скажешь сразу, где спряталась Сванхильд, и я тебя не трону. Просто подарю Свальду. Но если упрешься, то я сделаю из тебя покорную тварь. Лишу воли и части разума. Потом ты расскажешь мне все, что я спрошу. А после ляжешь не только под Свальда — под любого, на кого укажу…

Вот и все, с ужасом подумала Неждана.

Двумя ножами резал ее взгляд Харальдов — пара люто-серебряных глаз. Сумрачный свет, падавший от входа, тек по левому плечу и раздутой шее конунга, оставляя в тени змея справа.

Впрочем, тот сам светился — редкими проблесками серебра на коже и голубовато¬серебряными глазами. Изгибался в полумраке так, словно вот-вот ужалит…

— Откуда мне знать, где спряталась Кейлевсдоттир? — быстро проговорила Неждана, от страха путаясь в словах. — Я утром простилась с ней у ворот — и больше ее не видела. Днем на кухне хлопотала, потом с рабынями бочки мыла. С Эйной и Кейлой. Спроси у них, конунг Харальд, они тебе все подтвердят. Сейчас прилечь хотела, но услышала, как кто-то выбил дверь. И полезла от испуга под…

— Не торопись, — шипяще оборвал ее Харальд. — Договоришь позже. Причем скажешь уже правду. Как только станешь покорной.

Конунг шагнул к Неждане, и она мгновенно осознала, что все кончено. Сказать — что предать, а промолчать…

Все равно предать, только позже. Да еще самой стать незнамо чем!

Где-то в проходе послышались быстрые шаги. Но у Нежданы надежды на это не было. Знала — сейчас ей даже Свальд не поможет. Скорей обрадуется, что непокорной бабе укорот дадут. Ворон ворону глаз не выклюет…

Руки Харальда тисками обхватили лицо, и у Нежданы от ужаса вдруг подкосились колени. Она, заледенев, выдохнула:

— А Кейлевсдоттир ты тоже сделаешь покорной тварью, конунг Харальд? Если она откажется с тобой лечь… ведь не хочет Сванхильд с тобой жить! Противен ты ей!

Змеюка над плечом у Харальда зло зашипела.

Все, обречено подумала Неждана. И зажмурилась изо всех сил.

Болли, напившись эля, вечерами рассказывал кое-что — о том, как конунг Харальд теперь допрашивает пленников. А еще упоминал о странной бабе, которую отловили в упсальской крепости после штурма. По слухам, той бабе конунг тоже посмотрел в глаза…