Дротнинг

Фёдорова Екатерина

— Надеюсь, вы с ярлом Свальдом сдержите свое слово до конца?

Свальд хмуро кивнул, не глядя на Неждану. Харальд уронил:

— Я не пойду ломать дверь в твою опочивальню — если ты об этом, Кейлевсдоттир.

Понятливый какой, мелькнуло у Забавы.

Затем она развернулась, и зашагала вслед за Болли с Кейлевом.

Как только Сванхильд исчезла в распахнутых дверях зала, Свальд угрюмо спросил:

— Ну что, пойдем спать? Или устроимся тут, у очага? Эль, как я понимаю, сейчас притащат Целую бочку…

— Подождем, —

негромко сказал Харальд.

И посмотрел в сторону выхода. Буркнул чуть погодя, когда трое немолодых рабов закатили в зал бочку эля:

— Скажи нашим про мужской дом, Свальд. Пусть до утра сидят здесь, к драккару не спускаются. А то как бы не свалились с лестницы…

Ярл поднялся, прошелся вдоль столов, перебрасываясь словами с подвыпившими мужиками. Уже вернулся к брату, когда в зал вдруг вошел Кейлев.

Харальд при его появлении едва заметно усмехнулся. Спросил негромко, как только старик дошагал до хозяйского стола:

— Хочешь мне что-то сказать, Кейлев?

— Многое, — быстро ответил тот.

И торопливо обошел вокруг стола. Опустился на стул, на котором прежде сидела Сванхильд, пробормотал, глядя на мужиков в зале:

— Но сначала я хочу поблагодарить тебя, конунг Харальд. За то, что подарил мне дочь, которая может беседовать с богами. А иногда даже возражать им…

Свальд фыркнул, у Харальда дернулся вверх край рта.

— Что, так тяжко приходится? — вполголоса поинтересовался он.

И отхлебнул эля.

— Ничего, я справляюсь, — сдержано отозвался Кейлев. — Хотя нелегко, когда не можешь приказать своей дочери, как простой бабе. Однако в трудные времена Сванхильд вспомнила о своих родичах — то есть о моих парнях. И ты, конунг Харальд, без нее остался бы во власти ведьмы. Поэтому я пошел за Сванхильд, когда она захотела сбежать из Упсалы. Не бросать же свою дочь одну?

— Но второй раз она не сбежит, Кейлев, — уронил Харальд.

Старик нахмурился. Ответил рассудительно:

— Само собой, нет. К тому же я знаю, что Сванхильд не найти лучшего мужа, чем ты, конунг Харальд. А потому хочу предупредить — там, в Упсале, я отыскал цепь, которая делает человека невидимым…

— Мне это известно, — оборвал его Харальд. — Труди на допросе говорила, что спрятала цепь в сундуке. Я полез ее искать, когда руки дошли — но узнал, что ты обыскал сундуки Труди раньше меня. А когда Сванхильд заговорила про прятки, стало ясно, в чьих руках сейчас цепь…

Старик молча склонил голову Свальд вскинул брови, но промолчал.

— Это я тебе прощаю, Кейлев, — тихо проговорил Харальд. — Может, и хорошо, что так вышло. Теперь Сванхильд надеется на то, что цепь ее спрячет А не будь цепи, она могла придумать что-нибудь поглупей и поопаснее пряток. Но если завтра я не найду Сванхильд, то приду к ней, уже не тратя время на детские забавы и бабьи капризы. И тогда тебе лучше не стоять на моем пути. Ты все понял?

— Я бы сказал наоборот, — тихо заметил Кейлев. — Мне лучше встать,

но так, чтобы не до смерти. А лишь до бабьего испуга.

Свальд издал долгое «ха», Харальд ухмыльнулся. Уронил:

— Ну, можно и так. А про лестницу ты зачем ей рассказал? Научил бабу, как не пускать мужа в дом… я для этого тебе показывал камни-замки?

— Тут я не при чем, — проворчал Кейлев. — Она сама их разглядела. Я же говорю, конунг — нелегко с ней. Пойду, пожалуй. А то Сванхильд думает, что я сейчас в соседней опочивальне вместе с Болли сплю. Как бы не заметила чего.

Он встал и зашагал к выходу. Харальд, глядя ему в спину, снова отхлебнул эля.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Кому искать, кому бежать

Ночью Забаве не спалось. Лишь под утро она провалилась в тревожную дрему — но тут на другом конце поместья пропел петух.

Крик его, приглушенный дерном на крыше, прозвучал в опочивальне тихо, чуть слышно. Однако Забава этот крик услышала и вскочила. Кинулась умываться, одеваться — все в темноте, на ощупь…

Неждана, лежавшая без сна на другом краю ложа, поднялась вслед за Забавой. Пошла в угол для умывания, не разжигая света, тоже взялась за кувшин.

— Спала бы еще, — вполголоса обронила Забава, уже затягивая шнурки на сапогах.

— Мне нынче не до сна, — прошептала в ответ Неждана. И плеснула себе в лицо водой.

— А так выйду, хоть вслед тебе гляну, Твердятишна. Да попрошу Мокошь-матушку, чтобы помогла нам сегодня.

Как на битву провожает, мелькнуло у Забавы. И опять по батюшке называет. Стало быть — тревожится. А ведь здесь, в Хааленсваге, Неждана уже начала кликать ее по имени…

Она подавила вздох. Затем схватила накидку, отодвинула засов на двери и выглянула наружу.

Тьму за порогом рассеивал светильник, стоявший на полке в самом конце прохода. За ночь тюлений жир в нем почти выгорел, но дрожащий язычок пламени высвечивал достаточно, чтобы понять — ее никто не караулил. В опочивальне, куда ушли Болли с отцом, было тихо. В двух других опочивальнях тоже…

И Забава метнулась к выходу.

Между длинными облаками, что исполосовали небо на востоке, еще только начали разгораться ручьи розового сияния, когда Сванхильд вышла из главного дома. И быстро зашагала, почти побежала к воротам поместья. Вслед за ней из двери появилась Нида…

Харальд, лежавший на крыше главного дома, коснулся плеча Свальда.

— Вижу, — тихо выдохнул брат, тоже растянувшийся на скате, поросшем травой.

Затем конунг с ярлом замерли, глядя на беглых жен. Те дошли до ворот — где

Сванхильд зачем-то обняла Ниду. А потом торопливо зашагала по дороге, уходившей в сторону мелких, каменистых полей.

— Это у них так принято? — проворчал Свальд. — Друг дружку обнимать, отбившись от мужних рук?

— Спросишь у своей, как увидишь, — прошептал Харальд. — Мне другое не нравится…