Друг-апрель
Шрифт:
– Сам дристун, – сказал негромко Тюлька.
Аксёну стало все ясно, ну, кто возьмет верх. У Чугуна никаких шансов, дядя Гиляй быстрее и, что самое главное, опытнее.
Чугун вызволил розочку из резины и кинулся на дядю повторно. В руке у Гиляя возник ножик. Раскладушка, бабочка, Аксён точно не помнил названия. Да и разглядеть ее было сложно, она просто блестела вокруг дядиной кисти, сливаясь в одно мутное пятно.
– Ух ты! – хлопнул в ладоши Тюлька.
– Юноша не склонен к консенсусу, – сказал дядя Гиляй. – В современном обществе так нельзя,
После этого дядя совершил сложное трудноуловимое движение обеими руками, левой отвлекающее, правой атакующее, и брызнула кровь. Чугун ойкнул и уронил розочку.
Кровь бежала хорошо, рукав рубашки мгновенно промок.
– Это что? – глупо спросил Чугун.
– Зарезал! – Тюлька пребывал в полном восхищении.
– Не дергайся, Кеша, я только шкурку тебе потрогал, – объяснил дядя Гиляй. – Крови много, опасности никакой. Пойди замотайся бинтиком.
– Сам замотайся… – Чугун разглядывал руку. – Мне, может, швы придется налаживать…
– Швы тебе придется, конечно, накладывать. Если ты будешь много болтать. Это я тебе обещаю. Пошел отсюда, мешаешь.
Разочарованный Чугун плюнул и отправился в медицинский поход, сказал, что ему надо срочно разобраться с парочкой сволочей в Еленском. Аксён был этому рад. Во-первых, станет тихо, во-вторых, он надеялся, что Чугуна кто-нибудь да добьет, в Еленском пара крепких мужиков еще проживала.
– Да он не в Еленский, он к Руколовой пошел, – сказал Тюлька. – Она его жалеет.
– В сердце нашего народа – океан жалости, – изрек дядя Гиляй и вернулся к костру.
Тюлька и Аксён устроились в покрышках и придвинулись к огню.
Дядя Гиляй молчал. Иногда прикладывался к бутылке и молчал. Они тоже молчали. Тюлька наткнул на шампур мясо и теперь совал его в огонь, мясо шипело, подгорало и, конечно же, не прожарилось. Тюлька не утерпел и стал жевать его полусырым.
Дядя Гиляй пил. Он уже почти лежал в покрышке, прихлебывал и смотрел в небо. Аксён тоже смотрел. Звезд было так много, что хотелось спать.
– Спутник! – Тюлька указал шампуром. – Спутник летит!
– Это станция «Мир», – заявил дядя.
– Ее же вроде затопили, – зевнул Аксён.
– Ага, затопили. Ты еще скажи, что «Курск» затопили! Не, ребята, не все так просто! Станция «Мир» – она там, в космосе. Летает. Просто на нее бактериологическое оружие загрузили. Чтобы в случае чего сбросить на того, кого надо. На Китай, к примеру. Не, все не так просто…
Дядя рассказывал. Про затонувшие подводные лодки, которые на самом деле не затонули, а тайно переведены в Резерв Х, чтобы в случае чего в самый ответственный момент всплыть в самых нужных местах. Про невидимые танки и бесшумные вертолеты, про батальоны пропавших без вести – знаете, сколько народу каждый год просто так пропадает?
Аксён отметил сквозь наваливающийся сон, что склонность к неконтролируемому вранью – их семейное качество, врут все – и он, и Чугун, и даже Тюлька начинает, дядя Гиляй, без сомнения, их близкий родственник. И газеты, кажется, те же читает. «Враг государства» – отличная
А Тюлька слушал, забыв про мясо, не замечая, как вспрыгнувший огонек прожигает дыру в калоше.
А потом дядя рассказывал стихи, видимо, и его пробрало, мужики на трезвую голову стихи ведь никогда не рассказывают. Стихи. Что-то про ночь, про дождь и ветер, про одиночество, про залетевшего в дом ворона – вестника мрака.
Глава 4
Чугуну дядя привез ремень. Утверждал, что реальный «GUCCI», вроде как купил у настоящего бутичного дилера, который втихаря приторговывал стоками.
Аксён получил телефон. Телефон ему был совершенно не нужен – Ломы не входили в зону покрытия, один Чугун умудрялся звонить через хитрую проволоку, но дяде спасибо он сказал. Решил, что, как только дядя свалит, он загонит аппарат в городе.
Матери тоже что-то привез, она не показала.
Тюльке подарил большой резиновый шар с ушами сверху, шар можно было надувать, а потом на нем прыгать на манер лягушки. И Тюлька шар немедленно надул и принялся скакать по двору, врезаясь в покрышки, переворачиваясь и веселясь всячески. В конце концов воткнулся в колодец и сильно стукнулся лбом.
– Если взять четыре таких штуки и связать, то можно до Волги добраться, – радостно крикнул он.
Аксён представил, как Тюлька плывет на надувных шарах в Волгу. Красиво представилось.
– В будущем у машин будут круглые колеса, – заявил Тюлька.
– А сейчас они что, квадратные?
– Нет, ты не понял, они будут как шары. Как вот это.
Тюлька снова оседлал шар и пустился прыгать.
– Где дядя?
Тюлька махнул в сторону леса:
– Там. Что-то устраивает. Варит что-то.
Аксён решил посмотреть. Двадцать пятое. Только начало. Самое начало, каникулы вчера начались. Надо заполнить дни чем-нибудь. Дурацкими делами и ненужными разговорами. Что-то делать и с кем-то разговаривать. Как можно меньше думать.
Потому что так быстрее.
Дядя устроился основательно. Расчистил полянку двадцать на двадцать, натаскал покрышек и ящиков, ведра валялись, тазы старые, из битых кирпичей сложено что-то вроде печки. На печке красовался чугун, наполненный песком, на чугуне турка с длинной ручкой.
Дядя Гиляй варил кофе.
– Здравствуйте, – сказал Аксён.
– Привет, – дядя был бодр, – сегодня отличный день. В этот день четыре года назад…
Дядя замолчал.
– Кофе у вас вкусно пахнет.
– Кофе, точно. – Дядя Гиляй углубил турку в песочные барханы. – Настоящий. Сто грамм – пять тысяч рублей.
– Сколько? – не поверил Аксён.
– Пять. – Гиляй продемонстрировал турку. – Один дружбан угостил. Он в Москве работает, в Барвихе. Слыхал?
– Не…
– Ну и ладно. Хозяева на даче оставили. А у них правило такое – что забыто или оставлено – все техперсоналу. Один раз телефон за штуку баксов оставили – так только симку потом взяли, а телефон дружбану. Аристократия, блин. Ты пей.