Друг твоего отца. Телохранитель для принцессы
Шрифт:
— Слушай, я понимаю, что виноват, и ты желаешь отомстить, но может договоримся? Назови свою цену. Уедете в закат с этим здоровяком, дом купите, детишек заведете. Не опускайся до моего уровня. Пощади девчонку, которая просто хреново разбирается в людях и не в того влюбилась.
— А надо было раньше головой думать. Признаюсь, пока она не появилась, было скучно. Ты мастерски скрывался и заметал следы. А потом, ой не могу. Любо дорого смотреть. Занервничал, закосячил, за ней заметать пришлось, просто дилетант, а не
Ага, не знаем значит, что хозяин сбежал, думаем, что мертв. Отлично, мне как раз на руку. Злюсь на себя лишь за то, что расслабился и попался этой сумасшедшей парочке “интеллектуалов”.
— Окажешься там и спросишь, — отвечаю, пошевелив руками. Затекают просто ужасно.
Она оскалилась и вцепилась в мою одежду. Но рта раскрыть не успела. Вернулся амбал, и не один. Не успел я и испугаться, как к моим ногам полетел… Титов?!
— Хромого какого-то нашел, что-то вынюхивал там!
Я бешеным взглядом вперился в Титова. Он должен быть с Маргаритой! Он мой единственный гарант того, что девчонка не наделает глупостей. И вот он здесь, со мной. Пиздец блядь!
Глава 54
Матвей
— Тебя не должно быть здесь, — шиплю, пока двое из ларца о чем-то перегавкиваются.
— Как и тебя, — усмехается Титов, присаживаясь ровнее и зорким взглядом комнату. — Гиблая нора, конечно. Пара труб, четыре стены и никаких больше удобств.
— А ты ждал отель люкс? Твой голубок, Солов?
— Ага. Мой, мжм у нас. Можете его грохнуть вместо Маргариты. Залью слезами всю комнату, гарантирую. Никогда не оправлюсь от потери.
— И я рад тебя видеть, любовь моя, — фыркает Тимур. — Кстати о цветочке, слышал, что и ее тут ждут, так?
Переводит взгляд на ту, кого именовали Глашей.
— Ну раз уж оба “м” здесь, то до полной картины не хватает вашей “ж”.
— Что за буквы? — чешет репу Гриша, озадаченно зыркая на всех нас.
— Тройничок у них, — поясняет раздраженно.
— Они чо девку оба шпилят??
— Да!
— Вау, — Гриша окидывает нас восхищенным взглядом, а я устало прикрываю глаза. Шутка, которая затянулась и не веселит.
Титов, в отличие от меня, ухмыляется и продолжает балагурить.
— Что, завидуешь, мужик? Никогда не было втроем?
— Нет, — отвечает, едва не разинув рот, громила.
— А хотел бы?
— Хватит, — топает вдруг ногой, взвизгнув, бабенка, и я морщусь от того, какой мерзкий у неё высокий голос.
— Глаша, да я не хотел, я ж ни в жизнь, — начинает роптать амбал, и я поднимаю внимательный взгляд на парочку. Я не ошибся ранее, предлагая им свалить и завести детей.
— Мутите, голубки? — продолжает Тимур, и я только теперь понимаю, какую игру он ведет.
— Если
— Мы не уйдем не отмщенными, Солов. Никто отсюда не уйдет, пока не появится девчонка, и не воссторжествует справедливость.
— Да далась она вам, что в ней такого особенно, — равнодушно жмет плечами Тимур. — Худая, малая, не чета такой женщине, как вы.
— А ты у него спроси, что в ней особенного, что его так на ней перемкнуло. Так жила бы себе девчонка, ничо плохого не знала, а испачкалась об него и не будет жить.
Её слова как отбойный молоток бьют по голове. Ну правда же. Жила бы, и горя не знала. А испачкалась об меня и пиздец.
— А чо б не испачкаться? — хмыкает Тимур. — Опасный, горячий, молчаливый плохиш с заряженным стволом в штанах. Сами-то лучше разве были, чем она?
Я вновь поднимаю взгляд и смотрю внимательно на тетку, которая застыла, вспоминать начала, глаза затуманились.
— Да, он был такой, а ты, — фокусирует полный ненависти взгляд на мне, — отнял его от меня! Гриша!
Амбал подходит ко мне и выносит меня с ноги так, что я отключаюсь.
Прихожу в себя медленно и сложно. В ушах как будто вода. Все куда-то плывет, а голова тяжелая, будто весит сто килограмм.
— Матвей, — слышу через шум в ушах голос. — Мот, пожалуйста, очнись. Пожалуйста.
Конечно, моя сладкая девочка. Я стараюсь.
— Какая я тебе сладкая девочка?!
Удар, и я снова резко проваливаюсь в темноту.
— Матвей, — среди тьмы снова слышу голос. Один единственно важный. — Матюша, любимый, ты слышишь меня?
Слышу. Почему-то не вижу, но слышу. А потом еще кое что слышу. Выстрел. И чей-то нечеловеческий крик.
Я пытаюсь открыть глаза, но снова что-то тяжелое прилетает по голове, и я проваливаюсь в забытие.
Еще несколько раз слышу, словно меня зовут разные голоса. Чаще всего её голосок. Иногда ещё знакомый женский. Теплый, ласковый, похожий на материнский. Иногда звучат мужские. Но все они быстро затихают.
Открываю глаза, услышав раздражающий писк. Ни с чем не спутаю этот мерзкий больничный прибор. Больница, новая локация, я больше не в подвале. Что случилось и почему.
Первое, что я вижу перед глазами, когда открываю их, это заплаканное лицо. Мое любимое лицо.
Хочу позвать девчонку, но понимаю, что у меня в горле трубка. ИВЛ? Я не дышу сам? Почему? Что за черт?
Пытаюсь пошевелить пальцами, хотя бы ими, чтоб прикоснуться к своей девочке и утешить ее, но в руке вообще нет сил. Стало тревожно и неприятно. Я скован полностью, остается одно, ждать, когда она сама заметит мой взгляд.