Другая сторона доллара
Шрифт:
— Расскажи, как это было.
— Рассказывать-то, в общем, нечего. Трубку подняла мама, и Томми не стал говорить. Он ожидал, что подойду я. — Глаза ее прямо светились надеждой.
— Почему ты думаешь, что это Томми?
— Это он. Он звонил без пяти восемь. Он всегда звонил мне в это время по утрам. Обычно он заезжал за мной и подвозил к школе.
— Да, это не слишком весомо, Стелла. Более похоже на то, что кто-то просто неправильно набрал номер.
— Нет, я уверена, что это был Томми. И что он
— Почему он позвонил тебе, а не родителям?
— Наверное, он боится звонить им. У него, должно быть, серьезные неприятности.
— Так или иначе, но неприятности есть.
Я пытался просто умерить ее восторженность, а получилось, что перепугал ее.
— Вы что-нибудь нашли? — спросила она упавшим голосом.
— Ничего определенного. Мы движемся по следам похитителей. Вот и сейчас мне необходимо ехать.
Взглядом она удержала меня.
— Значит, его действительно похитили? Он не пришел к ним по собственной воле?
— Может быть, в первое место он пришел сам. Кстати, Томми никогда не упоминал женщину по имени Кэрол?
— Ту, которую убили?
— Да.
— Никогда. А что? Он разве знал ее?
— И очень хорошо.
Она с сомнением покачала головой.
— В это я не верю.
— Но от этого правда не перестает быть правдой, Стелла. Тебе не приходилось видеть их вместе?
Я достал свою коллекцию фотографий и выбрал ту, которую Гарольд Харлей сделал в сорок пятом году. Девушка изучила снимок и сказала с легкой дрожью в голосе:
— Она... Она очень красивая. И ненамного старше меня.
— Она была такой, когда ее фотографировали. Но это было довольно давно, и на этот счет ты можешь быть спокойна.
— Я никогда ее не видела. Я уверена в этом. — Она угрюмо посмотрела на меня. — И Томми ни слова не говорил о ней. А вообще-то в людях очень сложно разобраться.
Она передала мне фотографию таким жестом, словно та жгла ей руки.
В этот момент в дубовой роще раздался такой треск, как будто бежала лосиха, у которой отнимали лосенка. Это была мать Стеллы. Ее красивые рыжие волосы были растрепаны, а в лице от тревоги за Стеллу появились какие-то мужские черты. Она заметила Стеллу и обежала машину, чтобы оказаться с ее стороны. Стелла подняла стекло и закрыла двери на замок.
Костяшками пальцев Рея Карлсон постучала в стекло.
— Выходи немедленно. Ты думаешь о том, что делаешь?
— Разговариваю с мистером Арчером.
— Ты с ума сошла! Хочешь погубить себя?
— По правде говоря, мне все равно, что со мной будет.
— Ты не имеешь права так разговаривать, неблагодарное существо!
— Неблагодарное? А за что я должна быть благодарна?
— Я дала тебе жизнь! Я и папа дали тебе все!
— Мне не надо всего. Мне надо, чтобы ты оставила меня в покое, мама.
— Нет. Выйди оттуда.
— Не
— Надо выйти, — сказал я.
Стелла посмотрела на меня так, будто я изменил ей, став заодно с ее врагами.
— Она — твоя мать, — сказал я. — Ты младше и должна подчиниться ей, а то меня могут обвинить в содействии малолетнему нарушителю.
— Вас?
— Такова ситуация.
Эти слова подействовали на нее. Она даже подарила мне полуулыбку. Затем открыла дверцу и вышла из машины. Я тоже вышел и, обойдя машину, подошел к ним. Рея Карлсон посмотрела на меня так, словно я собирался на нее наброситься.
— Успокойтесь, миссис Карлсон. Ничего не случилось.
— О! Откуда вы знаете?
— Я знаю, что Стелле нет никакого вреда от того, что я побыл с ней рядом. Могу я задать вам один вопрос?
Она смешалась.
— У меня нет желания отвечать на него.
— Вы подошли сегодня утром к телефону. Это был местный вызов или междугородный?
— Не знаю. Большинство наших междугородных разговоров подключаются через автомат.
— Как происходил разговор?
— Я сказала «алло».
— Я имел в виду, что вы услышали?
— Там не сказали ни слова.
— Но вы уверены, что там кто-то был?
— Да. Но, несомненно, не сын Хиллмана. Просто какая-то дурацкая ошибка при соединении. У нас они постоянно.
— А я говорю, что это был Томми, — сказала Стелла. — Я знаю это.
— Не верьте ей. Она всегда все делает наоборот.
— Неправда.
— Нет, делаешь.
Я встал между ними.
— Ваша дочь очень хорошая девушка и уже почти взрослая. Пожалуйста, попытайтесь это понять и относиться к ней мягче.
— Что вы знаете о матерях и дочерях? — с презрением в голосе спросила миссис Карлсон. — И вообще кто вы такой?
— Я с войны работаю частным детективом. За это время я сделал несколько очень простых выводов о человеческой природе, и у меня развился инстинкт на хороших людей. Таких, как Стелла.
Стелла залилась краской смущения. Ее мать, ничего не понимая, смотрела на меня.
В зеркальце заднего обзора, когда я отъехал, было видно, как они шли по направлению к дому по разным сторонам улицы.
Приехав в банк получать по чеку и ставя свою подпись, я заметил приписку Хиллмана: «Мистеру Арчеру, с благодарностью». Это было слабой попыткой загладить вину, но я почувствовал некоторое удовлетворение, представив, как покрылось бы пятнами лицо Спонти, узнай он об этом.
Это придало мне силы. Настроение было отличное. Следуя какому-то предчувствию, я поехал в Лонг-Бич, к Гарольду Харлею. Предчувствие не обмануло: дверь открыла Лилла.
На ней был фартук, в руках пыльная тряпка, грудь тяжело вздымалась. Лилла не была приятной женщиной, но, видимо, была большой оптимисткой.