Другая женщина
Шрифт:
Глава 18
В гостинице ей вежливо ответили, что мистер Баган куда-то уехал, что он не выписался, но они не знают, когда он вернется. Им очень жаль. Миссис Баган тоже уехала. Они непременно все передадут, когда бы они ни вернулись.
Гарриет повесила трубку и прислушалась к боли, которая засела у нее где-то в области желудка. Как ей справиться с этой болью? Когда же она утихнет? Теперь она понимала людей, которые в порыве отчаяния способны убить человека.
Гарриет посмотрела на закрытую дверь гостиной, откуда доносились какие-то звуки. Боже, это
Начинало темнеть. Оранжевое солнце опускалось за дальние холмы. В воздухе стояла тишина. Она была настолько ощутима, что, казалось, до нее можно дотронуться рукой. Гарриет решила спуститься к мостику и посмотреть, как садится солнце и на небе появляются звезды. Как хорошо посидеть одной в сумерках. В детстве они с Крессидой часто убегали из дому к мостику и сидели там, слушая звуки ночи: крик совы в лесу, ржание лошадей в поле, журчание воды под мостом. Они сидели на каменной скамье, взявшись за руки и тесно прижавшись друг к другу. В такие минуты они были как единое целое. Тогда они убегали довольно часто, особенно летом, и за все это время их уличили один или два раза и, конечно, во всем обвинили ее, Гарриет, как старшую, которая увлекла за собой младшую.
Она уже направилась было к задней двери, но внезапно вспомнила, что ей должен позвонить Тео. Она непременно должна сама взять трубку, чтобы никого не беспокоить. Да, а как же остальные? Ведь они будут искать ее, беспокоиться. Она вернулась обратно и заглянула в гостиную. Все устремили на нее виноватые взоры. По телевизору показывали какую-то драму, и все внимательно следили за ходом событий. Гарриет, как могла, ободряюще улыбнулась им.
– Я хочу спуститься к мостику, немножко подышать свежим воздухом. Позовите меня, если кто-нибудь мне позвонит, - сказала она.
Они молча кивнули, и только одна Джулия ласково улыбнулась ей и сказала:
– Я сама приду за тобой, дорогая.
Она, как всегда, выглядела великолепно, будто ничего не случилось, и ее сын летел через Атлантику со своей невестой, а не сгорал от стыда за то, что она его покинула.
Оливер посмотрел сначала на мать, потом на Гарриет.
– Ты не возражаешь, если я пойду с тобой?
– спросил он.
– Если не хочешь, я не обижусь.
В душе Гарриет была против, но не решалась сказать об этом вслух.
– Конечно, не возражаю, Оливер, - сказала она, через силу улыбаясь.
– Я поднимусь к себе и надену свитер. Жди меня на кухне.
Гарриет пошла в кладовку, чтобы найти что-нибудь теплое. Порывшись в вещах, она отыскала отцовский кардиган, который все они время от времени надевали. Как давно это было! Тогда все были беззаботны и счастливы. Казалось, что это было много лет тому назад, в другом столетии, в другом измерении. Тогда Крессида была невестой Оливера, брак их родителей представлялся ей счастливым, у нее самой было интересное дело. Неужели все случилось только вчера?
Гарриет зябко повела плечами, надела кардиган и пошла на кухню ждать Оливера.
– Ты действительно не возражаешь, чтобы я пошел с тобой?
– спросил он с сомнением.
– Олли, - сказала Гарриет, - ты тоже заслужил немного отдыха. Идем погуляем, и пошли всех к чертям.
Они стояли на мосту, глядя на далекие звезды.
– Похожи на звезды в пустыне, - сказал Оливер.
– Помнишь, мы с Мерлином путешествовали по пустыне. Как же мы тогда были счастливы! Жизнь так быстротечна.
– Если ты хочешь сделать мне предложение, то я сразу говорю - нет. Думаю, ты сейчас жалеешь, что она в свое время не отказала тебе.
Они долго молчали.
– Крессида не смогла бы отвергнуть мое предложение, Гарриет, - сказал Оливер, - потому что я его никогда не делал. Это она сделала мне предложение и сделала так, что я не мог его не принять.
Гарриет внимательно посмотрела на него, думая, что он шутит, но лицо Оливера было серьезным.
– Как это? Ничего не понимаю, - сказала она.
– О Господи, зачем я только сказал об этом. Забудь мои слова, Гарриет.
– Олли, ты что, смеешься надо мной? Как можно забыть такое? Почему ты не мог отказать ей? Разве ты не хотел жениться на ней? Если не хотел, то почему согласился?
– Причина стара как мир - она была беременна.
Все поплыло у Гарриет перед глазами, мост под ногами, казалось, рухнул. Она потянулась к перилам, но и их не было.
– Оливер, - сказала она, - я совершенно запуталась. Можешь ты мне рассказать все с самого начала?
– Прости, Гарриет, я сам совершенно запутался. Давай вернемся на год назад. У нас с Крессидой начался роман. Она мне очень нравилась, и я ей, кажется, тоже. Она была такая хорошенькая, веселая…
– Да, да, - перебила его Гарриет, - не надо мне ее описывать. Давай ближе к делу.
– Хорошо. У нас с Крессидой был роман. Если ты помнишь, она гостила у нас несколько недель в Бар-Харбор в августе прошлого года. Мы очень весело проводили время, много плавали. У нас не было тогда ничего серьезного. Так мы думали. Во всяком случае, я не давал ей никаких обещаний. Ей тогда было двадцать шесть лет, и она уже не была… как бы тебе сказать…
– …девственницей, - подсказала Гарриет. Она знала, как серьезно Оливер относится к жизни, и не представляла его в роли соблазнителя.
– Да, - согласился он.
– В октябре она написала мне, что у нее есть несколько дней отпуска, и она бы хотела провести их со мной. Я согласился. Тогда я уже был не один, но согласился. Ты понимаешь меня?
– Да, Оливер, я тебя понимаю.
– Гарриет с нежностью дотронулась до его руки.
– Я встретил ее в аэропорту «Кеннеди», и мне показалось, что она немного напряжена, но не более того. В тот вечер мы пошли в ресторан. С нами были мои родители. Тогда мы очень весело провели время. Вернувшись домой, мы еще немного посидели, потом предки ушли спать. И тут Крессида мне объявила, что она беременна, что ребенок от меня и мы должны как можно скорее обручиться. Гарриет, клянусь, она никогда раньше ни словом, ни намеком не обмолвилась об этом, и я ничего не мог понять. Я совсем не любил ее и не хотел жениться. Я сказал ей об этом. Она разрыдалась и выбежала из комнаты. Когда она немного успокоилась и вернулась обратно, то сказала мне, что ее тошнило, что ее постоянно тошнит и она ужасно себя чувствует. Мне было так плохо, Гарриет, так стыдно. Мы долго разговаривали, и я старался ее заверить, что не брошу ее одну с ребенком, что буду заботиться о нем, но жениться на ней не могу. Она спросила меня, не хочу ли я, чтобы она сделала аборт. Я ответил, что такой вариант не исключен, и тогда она стала снова рыдать и говорить, что я хочу уничтожить нашего ребенка. Затем ей опять стало плохо, и она убежала, а когда вернулась, все повторилось сначала. Гарриет, ты не представляешь, как ужасно я себя тогда чувствовал. Теперь я хорошо понимаю людей, которые под пытками дают ложные показания.