Другие люди
Шрифт:
Потом я услышала шаги смотрителя в гостиной. Должно быть, он уже справился с неисправностью.
Он уже стоял у двери, намереваясь ее открыть, когда я спросила: «Протечка сильная?»
— Не очень.
Тогда я спросила, сможет ли он открыть стояк, потому что я уезжаю и в квартире никого не будет.
— Я понял, в чем дело, и не стал перекрывать воду.
Как-то не понравился мне такой ответ.
— Вы уверены? — переспросила я.
— Уверен.
— Что ж, благодарю.
Он
— Я как раз собиралась уйти, — вырвалось у меня.
Они не должны видеть, в каком я ужасе.
Я скрылась в спальне, застегнула молнию сумки, вернулась с ней в гостиную. Они по-прежнему стояли у двери.
— Позвольте мне пройти.
Смотритель уже было качнулся в сторону, но Козлак положил руку ему на плечо.
— Ты знаешь, зачем мы здесь, — бросил он мне.
— Я опоздаю на встречу.
— Мы долго тебя не задержим, — и гаденько так ухмыльнулся.
— Я еду к врачу. Мне назначено.
— О, ты больна? — спросил Козлак.
Я молчу.
— Что-нибудь заразное?
Скажи я им, что у меня триппер, оставят они меня в покое? Но язык не поворачивается.
— Пожалуйста, — я посмотрела на смотрителя. — Врач берет пятьдесят долларов вне зависимости от того, приезжаю я или нет.
Смотритель поворачивается к Козлаку.
— Что за врач берет пятьдесят долларов за прием? Психоаналитик?
Я киваю.
— Не волнуйся. Если как следует потрахаешься, никакого психоаналитика и не понадобится.
Смотритель смеется.
— Пожалуйста, позвольте мне позвонить.
Смотритель вновь поворачивается к Козлаку.
— Никаких звонков, — заявляет тот мне, потом обращается к смотрителю. — Ты же не хочешь испортить нам вечеринку, не так ли?
Чувствуется, что смотрителю как-то не по себе. Может, он не подозревает, что Козлак хочет изнасиловать меня? Я вновь обращаюсь к нему.
— Пожалуйста.
Козлак не уверен в смотрителе, я это вижу.
— Не надо волноваться. Дай мне номер, я позвоню сам.
Я диктую ему номер Коха, Козлак идет к телефону на кухне. Смотритель остается у входной двери.
Козлак кричит из кухни: «Повтори номер еще раз, куколка».
Я повторяю, четко выговаривая каждую цифру, не допуская дрожь в голосе.
— Куда пошла? — рявкает он на меня.
— Хочу попить воды, — голосовые связки едва слушаются меня.
Я набираю воду из крана над раковиной. Глоток, другой. Больше пить не могу. Такое ощущение, что шея пережата. Думай, быстро думай.
— Скажите врачу… — начинаю я.
— Я знаю, что сказать, — обрывает меня
Набирает номер, прикрывает микрофон ладонью.
— Черт. Служба ответов.
— Скажите им, пусть запишут для доктора Коха.
— Запишите, пожалуйста, — повторил Козлак. — Для доктора Коха, — затем мне: — Что записать?
— Это Франсина Уидмер. Отменяю сегодняшнюю встречу. У меня повторение того же приступа. Я…
— Осади! — крикнул Козлак. — Не так быстро.
— Дайте я сама все скажу.
— Нет.
— Пусть они передадут доктору Коху, что мне срочно нужно au secours.
— Это еще что такое?
— Мое лекарство.
— А здесь его у тебя нет?
Я покачала головой.
— Скажи-ка еще.
Я повторила.
— Ей нужно лекарство. Осекьэ, — он посмотрел на меня. — Они просят по буквам.
— A-U-S-E-C-O-U-R-S.
Козлак повторил за мной все буквы, затем положил трубку.
— Просьбу твою мы выполнили. Перейдем ко второму пункту нашей программы. Я и старина Джейсон тоже нуждаемся в лекарстве.
И Козлак указал на спальню.
Думай.Поймет ли Кох мое послание? Даже если поймет, сообразит ли, что нужно делать? Может, Томасси ему подскажет. Если они получат послание. Вовремя. Главное, потянуть время. Для смотрителя насилие, похоже, внове, он колеблется. Рискни.
Шаг, второй к смотрителю. Вплотную не подошла.
— Пожалуйста, не заставляйте меня делать то, что я не хочу.
И тут же крик Козлака.
— Здесь распоряжаюсь я!
Я подняла руку, потому что увидела, что он несется ко мне с намерением влепить оплеуху. Удар открытой ладони действительно пришелся по предплечью, отчего он еще больше озлился, схватил меня за другую руку, заломил ее за спину, как в прошлый раз. Останься на ногах.
Он толкал меня, заламывал руку все выше, чтобы заставить опуститься на колени. Я должна поцарапать его, чтобы под ногтями осталась его кожа. Я должна вырвать хотя бы один его волос. Потом я не должна подмываться. К черту улики, я не хочу, чтобы это произошло!
Вот когда я начала кричать. Я кричала, кричала и кричала, а он заваливал меня на ковер.
Я помню, как он раз или два ударил меня по лицу, чтобы заставить замолчать, но замолчала я по своей воле, от изнеможения. Он меня отпустил.
Я лежала на ковре, переводя взгляд с одного на другого.
— Много тебе это принесло пользы? — спросил Козлак. — Никто ничего не слышал.
Кто-то должен был услышать.
Я прислушалась. Если кто-то и услышал, то не ударил пальцем о палец. Никто не хочет совать нос в чужие дела.