Другие миры (сборник)
Шрифт:
– Нет, нет, – пробормотал он сонно и снова поднялся.
Боль была так сильна, что он почти перестал чувствовать тело. Жужжащий, стрекочущий, скворчащий звук нарастал. Высоко вверху, словно занавес над трагической сценой, сошла лавина – но бесшумно.
Стояла тишина, ее нарушало только это настойчивое мерное жужжание. Теперь перед ним было пятьдесят Ноев, одетых в стеклянную броню пота, с выпученными от муки глазами, проваленными щеками, губами в лохмотьях, будто кожура сохнущего плода. Но проклятая проволока все еще держала его.
– Сейчас, – прошептал Сим, едва ворочая толстым, как печеный слизень,
Он произнес это с неспешным, вдумчивым наслаждением. Он планировал. Он знал, как это правильно сделать. Он сделает все в точности так. Он поднял голову, чтобы убедиться, что зрители смотрят.
Но зрителей не было!
Солнце прогнало их. Всех, кроме одного-двух храбрецов. Сим хмельно рассмеялся, глядя, как пот собирается на его мертвых ладонях, поколебавшись, капает, летит вниз, на песок, и испаряется, не долетев.
Ной упал.
Проволоку обрезали. Ной упал плашмя на живот, изо рта хлынула струя крови. Глаза закатились в белое, бесчувственное безумие.
Ной упал. И пятьдесят его двойников с ним.
По всей долине пели и стонали ветра. Сим видел синее озеро с питавшей его синей рекой, а по берегам – невысокие белые домики. Люди входят и выходят, гуляют под высоченными зелеными деревьями. Под деревьями ростом выше семерых мужчин, подле реки, которой нет.
– Теперь, – сказал себе Сим, – можно падать. Прямо… в… это… озеро…
И он упал.
И был потрясен, когда какие-то руки подхватили его посреди падения, подняли, потащили прочь – высоко в жадном, голодном воздухе, словно факел, которым размахивают, а он горит… горит…
Странная все-таки штука смерть, подумал Сим, и тьма приняла его.
Он пришел в себя от того, что по щекам текла холодная вода.
Сим в ужасе открыл глаза. День держала его голову на коленях и клала ему пищу прямо в рот. Он устал, страшно устал и оголодал, но страх вытеснил и усталость, и голод. Сим с усилием сел и уставился на незнакомые своды пещеры над головой.
– Что за время сейчас?
– Тот же день состязания. Лежи тихо, – сказала она.
– Все еще день состязания?!
Она довольно кивнула.
– Ты не умер. Это пещера Ноя. Мы внутри черного утеса. И проживем три дополнительных дня. Ты доволен? А теперь ложись.
– Ной мертв? – Он откинулся назад, хватая ртом воздух.
Сердце колотилось о ребра. Сим медленно расслабился.
– Я победил… Я победил… – выдохнул он.
– Ной мертв. И мы чуть не умерли. Нас принесли сюда буквально в последний момент.
Сим набросился на еду.
– У нас нет времени. Нужно скорее восстановить силы. Моя нога…
Он поглядел на нее, проверил. К ноге была примотана охапка длинной желтой травы – боль уже унялась. Прямо сейчас, у него на глазах, прекрасная, ужасающая пульсация тела трудилась, лечила скрытые под повязкой раны. Он должен набраться сил к закату. «Я должен», – думал Сим.
Он встал и захромал по пещере, словно пойманный зверь, чувствуя взгляд День, но не в силах встретить его. Наконец, отчаявшийся, беспомощный, он обернулся.
– Ты хочешь пойти к кораблю? – она ему и рта не дала раскрыть. – Сегодня? Когда сядет солнце?
Голос ее был мягок и тих.
Он вдохнул, медленно выдохнул.
– Да.
– И
– Нет!
– Тогда я иду с тобой.
– Нет!
– Если я отстану, бросишь меня. Здесь меня ничего не держит.
Они долго смотрели друг на друга. Очень долго. Он устало пожал плечами.
– Хорошо, – сказал он в конце концов. – Я знаю, что не смогу тебя остановить. Значит, мы пойдем вместе.
IX
Они ждали в устье своей новой пещеры.
Солнце, наконец, село. Камни остыли достаточно, чтобы на них можно было ступить босой ногой. Скоро пора будет выскакивать наружу и стремглав мчаться к дальнему, сверкающему в лучах заката металлическому зернышку на вершине горы.
Скоро хлынут дожди. Сим вспоминал все дожди, которые он видел в жизни: ручейки, реки, потоки, каждый раз пролагающие себе новое русло. Сегодня ночью река побежит на север, завтра – на северо-восток, послезавтра – строго на запад. Каждую ночь ливни перекраивали лицо долины, иссекали его новыми шрамами. Землетрясения и лавины стирали старые. Все это было в порядке вещей. Река… река и ее течение – вот какую мысль он крутил в голове уже не первый час. А что, если… в любом случае, поживем – увидим.
Сим не мог не обратить внимания, как этот новый дом замедлил его пульс, замедлил мир вокруг. Что-то в составе камня защищало его от солнечного излучения. О, жизнь все еще неслась сломя голову – но не так быстро, как раньше.
– Давай, Сим! – крикнула День.
И они побежали. По узкой дорожке между огненной смертью и ледяной. Вместе, всё дальше от надежного крова утесов, к далекому, манящему, как маяк, кораблю.
Никогда в жизни своей они так не бегали. Ноги их грохотали твердой, настойчивой дробью по исполинским каменным глыбам, вниз, в ущелья, вверх по склонам, все вперед и вперед. Они широко загребали в легкие воздух и с силой выбрасывали его обратно. Черные утесы истаяли позади, стали невозвратимым прошлым.
Они бежали – и по дороге, конечно, не ели. Они наелись до отвала еще в пещере, чтобы сберечь время. Теперь вся их жизнь была бегом – только бегом, движением, ударами ног, поршнями бедер, равновесием согнутых локтей, сокращением мышц, глотками воздуха, еще мгновенье назад огненного, а теперь остывающего, наливающегося прохладой.
– Они смотрят на нас?
Бездыханный голос День проник в его разум, заглушая гром сердца.
Кто? Но он знал ответ. Утесники. Когда еще этот мир видел подобную гонку? Сколько минуло дней с тех пор? Тысяча? Десять тысяч? Когда в последний раз человек хватал судьбу за хвост и мчался, чувствуя спиной взгляды целой цивилизации, через холодеющую равнину к пустому покамест речному руслу? Может быть, пара влюбленных смолкла посреди нежного воркованья, провожая глазами две крошечные точки – мужчину и женщину, бегущих навстречу судьбе? Может быть, дети оторвались от ягод и игр, чтобы взглянуть на двоих, несущихся наперегонки со временем? Может быть, Динк еще жив, щурится им вслед, сдвигает кустистые брови над слабеющими глазами, кричит, подбодряя мятежников, своим трескучим и немощным голосом, машет узловатой рукой? Не насмешками ли провожают их? Не глупцами ли зовут? И не молятся ли за них посреди ругани, надеясь, что они смогут достичь своей цели?