Другие. Солдаты вечности
Шрифт:
Прапорщик поднял голову. Чехи снова начали движение. Впереди, странно сбиваясь то на рысцу, то на шаг, мчался широкий в плечах, бородатый чеченец. Жулина он удивил тем, что в каждой руке держал по пистолету. Задержав на боевике взгляд, прапорщик убедился, что ваххабит обкуренный. Либо, как вариант – обколотый. Мутный взгляд и явная неадекватность поведения не мешали ему, однако, стрелять и двигаться. Поражала ловкость, с какой стрелял этот, вооруженный двумя «кольтами», чех. Пусть у него в руках даже два пистолета, но такого мастерского владения оружием – Жулин вынужден был это признать – он еще не видел. Он сбился со
– Айдаров!
– Вижу…
Слева от прапорщика раздался выстрел.
Мастер стрелковой подготовки остановился, дернув головой и взбрыкнув как жеребенок. Над его головой взметнулась бордовая взвесь, придавая уже трупу ореол мученика. Ваххабит рухнул на землю плашмя, выронив пистолеты из обеих рук.
Это была последняя атака. Жулин по привычке назвал бы ее крайней, но прапорщик понимал – последняя. И длиться ей не дольше двух-трех минут. Подгоняемая наркотиками обезумевшая толпа упырей пошла на штурм горстки разведчиков. Жулин знал, что это значит. Дождаться, когда упыри подойдут вплотную, и ударить последним залпом, освобождая магазины, отправляя пулю последнего – не крайнего – патрона в цель. А потом, закричав дико и отчаянно, выхватить ножи и пистолеты. Зажав правой рукой нож и держа в левой «Гюрзу», броситься на врага, стреляя в упор и получая в упор ответные пули. И те, кто останется после этого в живых, врежутся в толпу бандитов с ножом. Нанеся последний, наверное, удар в жизни… И так умереть на клыках этого бешеного зверя, запомнив последнюю минуту как минуту славы и чести…
Так думал каждый, Олег был уверен.
Боевики бежали вперед, горланя, и он видел их искаженные злобой лица.
И вдруг за спиной его раздался звук, заставивший Жулина усомниться в собственной трезвости. Тяжелый шум двигателя раздвигал створки, прикрывающие вход в холл, предваряющий тоннель.
Он обернулся.
Створки разъезжались, как шторки шахты перед пуском баллистической ракеты. Точно так они раздвигались две недели назад, когда группа привела из «Миража» плененную боевиками Ирину, дочь генерала Зубова…
Заряд вылетел из чрева входа, и один из «ЗИЛов» тряхнуло. На глазах прапорщика тяжелый грузовик съежился, словно перед прыжком, а потом его сожрал огненный оранжевый шар. Грохот заставил Олега повалиться на землю, боевики цепью, одновременно, рухнули на землю в тридцати шагах от разведчиков.
Второй заряд после мощного хлопка устремился в цель. Оказавшиеся позади цепи боевиков ваххабиты попали в эпицентр взрыва. Дикие крики раздались на равнине. Окутанные густым жирным пламенем, пять или шесть бандитов бегали, сбивая друг друга и пытаясь сбить пламя. Но огонь пожирал их плоть жадно и быстро.
– Ложись!.. – заорал прапорщик.
Из глубины тоннеля вылетел еще один заряд «Шмеля», а следом за ним – следующий. Стреляли двое – Олег понял. И снова – огненные шары, взбугрившаяся и взметнувшаяся вверх земля, и – крики о помощи и мечущиеся по равнине, на которую наступала темнота, живые факелы…
Желание жить вспыхнуло в Жулине с силой, какой он ранее не испытывал. Крича и
Он услышал знакомый звук: словно где-то за углом в городе заводили ручным пуском двигатель трактора. Частый, резкий, громкий, он вошел ему в уши ощущением счастья. Автоматический гранатомет, именуемый в войсках «Пламя», расстреливал находящиеся в барабане гранаты единой очередью.
Олег видел, как гранаты разрываются в шахматном порядке среди находящихся совсем рядом боевиков и как они падают, расчлененные разрывами. Кровь, ошметки плоти, снаряжения, оружия – все смешалось в кучу в тридцати шагах от прапорщика. Стрелок бил в упор… Гранатомету вторил пулемет – по звуку Олег узнал ПК. Спутник гранатометчика поливал огнем отступающих ваххабитов, чьи ряды редели на глазах.
Четверо или пятеро боевиков успели запрыгнуть в кузов «ЗИЛа», когда тот резко взял с места. Еще несколько оседлали квадроциклы. Бегущие не заботились о товарищах. Они хотели поскорее покинуть это ужасное место. Но теперь, когда наступление сменилось бегством, наркотики были против бандитов. Неспособность быстро мыслить останавливала их и подставляла под пули.
Громкий хлопок заставил Жулина присесть. Заряд «Шмеля», вылетев из тоннеля, настиг «ЗИЛ». Войдя точно в очерченный тентом проем кузова, он вошел в кабину, и раздался грохот. Разорвавшаяся топливно-воздушная смесь захватила и бензобаки машины. На глазах разведчиков большой грузовик за секунду или чуть более превратился в груду обломков, разлетающихся по равнине в радиусе ста метров…
Оставшиеся в живых бежали, кто по дороге, ведущей к «Миражу», кто в сторону, предпочитая углубиться в «зеленку».
Айдаров бил из «винтореза», сокращая количество желающих выйти из боя. Несколько квадроциклов, рыкнув, начертили разворотом полукруг, подняли столбы пыли и помчались к тюрьме.
Разведчики стреляли по ним с колен и стоя, уже не боясь пуль. Один из квадроциклов перевернулся и разбросал в стороны двоих боевиков.
– В тоннель!.. – услышал Олег голос Стольникова. – В тоннель, ко мне!..
Никакой из приказов майора еще не вызывал такого жгучего желания его выполнить. Бойцы, пропуская друг друга по одному и страхуя отход друзей, проникли в тоннель.
– Все? – счастливыми глазами глядя на бойцов, прокричал Стольников.
– Все! – ответили ему бойцы почти хором.
– Лоскут?! – заорал Ермолович, наскакивая на бойца и едва не сбивая его с ног. – Ты откуда здесь взялся, чертяка?!
– Спроси у Ждана!
– А где, кстати, наш доблестный полковник? – устало сползая спиной по стене, спросил прапорщик.
Створки входа в тоннель съезжались. Теперь шум двигателя звучал громко, но не раздражал. Это был звук явившегося спасения.
– Вы будете смеяться, но мне кажется, что он здесь.
– Где – здесь? – изумился Мамаев.
– В Другой Чечне.
– Он вошел в Другую Чечню?! – вспыхнул Баскаков. – Зачем?!
– Затем, что сейчас это единственное место, где процент вероятности его смерти выше нуля.
– И что теперь? – поинтересовался Айдаров.
– Теперь нам нужно вернуться в НИИ и уничтожить все доказательства существования Другой Чечни. А после нужно подумать о том, как вытащить из плена полковника Бегашвили и его людей. Ну и Ждан на нашей совести, разумеется.