Другие. Солдаты вечности
Шрифт:
Решив, что держидерево второе по счету, а не то же самое, он, тем не менее, подошел к кустарнику и, взяв ветку так, чтобы не повредить руку, сломал. Теперь ее хорошо было видно.
И двинулся дальше.
– Не исключено, что я просто ошибся, – повторял он, глядя на десяток метров впереди себя. Временами ему попадались растерзанные трупы, мясо с которых было словно слизано. И тогда он бормотал: «Проклятые потерянные…» – После тоннеля мозг немного поврежден ядами, не исключены кратковременные психические расстройства…
Он бормотал, успокаивая себя, сверялся с картой и шел дальше.
– Ну конечно! –
И когда перед его глазами после преодоления оврага снова появился куст с висящим на нем лоскутом одежды, он огляделся.
Вынул телефон, чтобы позвонить Пловцову, но в нем хлюпала вода. У него не было времени завернуть трубку в кусок целлофана, слава богу, что хоть хватило сил пронырнуть под водопадом. А вещи в рюкзаке промокли. Вода не могла уничтожить содержимого телефона спутниковой связи, но сейчас трубка отказывалась включаться. Нужно было дождаться, когда она просохнет. Поняв, что поговорить со штурманом не удастся, он сунул телефон в рюкзак и направился к кусту держидерева. Можно было еще раз убедить себя в том, что и этот куст тоже сорвал с человека Ибрагимова клок обмундирования, но как быть с веткой, сломленной собственной рукой?
Ждан еще раз осмотрелся. Когда происходит странное, людям свойственно искать опасность вокруг себя. И сейчас полковник находил себя смешным. Не мог же кто-то ради шутки забегать вперед него и ставить это проклятое дерево?
В лесу пели птицы, стрекотали кузнечики. Снялась с дерева большая птица и пролетала над кронами сосен. А он все стоял у куста держидерева и осматривался.
Тезка майора Стольникова полковник Александр Ждан был атеистом, имеющим два высших образования. Его самодисциплине мог позавидовать любой, того же он требовал и от подчиненных. В его жизни бывали и более необъяснимые случаи. Он до сих пор не может понять, почему мироточит Богородица, а потому относил это на счет мошенничества служителей церкви. Но сейчас он не мог найти объяснения происходящему. Он знал, что в пургу, буран человек может забирать влево и ходить таким образом по кругу. Но пурги не было, бурана тоже. Была ясная погода с отличной видимостью. И он шел по карте, по прямой.
Дважды проделав длинную дорогу, он не приблизился к указанному Пловцовым квадрату 36–70 ни на километр. Встреча оттягивалась.
– Черт возьми, – пробормотал он.
Поднял глаза к небу… И сердце его почти остановилось Показалось, что небеса распахнулись, и свинцовые тучи, скомкавшись в оскаленную морду с кровоточащими деснами, бросились на него с высоты…
Закрыв в первый момент голову, он через минуту без намека на вызов снова поднял взгляд.
Но дикого оскала не было, словно его не было вовсе. Небо было прежним, и лишь короткие, разрезающие сразу в нескольких местах небесную твердь перистые, обычные облака убедили полковника в том, что ему, скорее всего, нездоровится…
Выждав полчаса и напившись воды, он упрямо двинулся в путь.
Перешел поляну, стряхивая с цветов пыльцу, и вошел в лес. Он стоял у большого, в обхват, дерева с неровной грубой корой. Узловатые выступы, уродливые наросты – дерево выглядело
Когда шумом собственных шагов он заглушил свой страх, на дереве в двадцати шагах от него качнулась ветка и от ствола отделился человек. Тихо ступая, он двинулся вслед за Жданом. Когда полковник неожиданно обернулся, человек прижался к другому дереву.
«Показалось», – подумал Ждан.
Он прошел еще с десяток шагов и вдруг остановился, словно вкопанный.
Развернул карту и сверился с солнцем. Следовало торопиться – оно скатывалось к горизонту. Резко развернувшись, он направился к тому месту, где только что определял стороны света.
Неизвестный за его спиной едва успел прижаться к стволу.
Повернув голову, Ждан стал внимательно, словно при съемке в рапиде, осматривать лес. Снял с плеча «М16» и незаметно повернул предохранитель.
– Черт знает что… – пробормотал через недвижимые губы. – Я трясусь как солдат первого года службы.
Он встал так, как стоял, когда смотрел на солнце.
Да, именно здесь он и стоял… Вот куст с красными, похожими на барбарис, ягодами, за спиной, в полуметре – уродливое дерево…
И он медленно, чтобы не пропустить ничего, поднял голову.
Через мгновение он ее опустил.
– Да нет, это ерунда какая-то…
Он сунул руку в карман, вытянул из пачки сигарету, щелкнул зажигалкой.
Смотрел он прямо перед собой. В лес.
– Ерунда, быть не может… – когда он бормотал, изо рта его вылетали едва заметные выхлопы табачного дыма.
Идти строго на север. Не сворачивая. Если верить масштабу карты, метров через двести граница квадрата 36–71 совпадет с границей квадрата 36–70. Пловцов там.
Окурок упал на землю. Он вдавил его каблуком.
Теперь он знал, куда идти.
Он шел по лесу, чуть изменив маршрут. Теперь он двигался на северо-восток, вдоль проплешины на высоте. Карта показывает впереди глубокий овраг, а Ждан уже устал спускаться и взбираться на кручи. К черту!
Когда он в очередной раз остановился, чтобы свериться с картой и вытереть со лба пот, слева от него шевельнулась ветка дерева.
Поймав это движение в оглушенном скрежетом птиц лесу, полковник нащупал кобуру на бедре и повернул голову.
А потом отошел в сторону и обошел дерево.
Никого.
«Усталость, больше ничего мной не движет, – думал Ждан. – И мозг по-прежнему отравлен ядами тоннеля. Не помешал бы хороший сон, но это невозможно».
Он так рассуждал, и в мгновения эти его тонко пронизывал неизвестно откуда появившийся страх. Он сначала кольнул кожу под правой лопаткой. Так, наверное, страх вошел в него.
«Я все понимаю, – продолжал думать Ждан, стоя у дерева, – ведь всему есть объяснение, верно?..»
Но объяснений не было, зато пульс приближался к сотне ударов в минуту.
Он еще раз посмотрел на дерево, потом вверх. Нормальное, не черное небо. Рассказывают, что отравившимся небо кажется черным, а солнце – белым. Ничего похожего. Или врут, или он не отравлен.
«Я все понимаю и могу объяснить, кроме одного, – бормотал Ждан, – кроме одного… Почему в отсутствие птиц и ветра качаются ветки? Причем одни качаются, а другие нет?»