Другой Путь
Шрифт:
Поднимаюсь по лестнице в прихожей и слышу хлопок. Тут же спешу на звук. Понимаю, что за домом в лаборатории это. Подбегаю к окну химлаборатории. Стёкла целы. Огня и дыма нет. Заглядываю внутрь. Приглядываюсь. Там мало света.
Екатерина Платоновна напротив Степана Андреевича стоит и трет его лицо от копоти ветошью. Он с её лицом делает это же.
Смеются. Счастливые. Видно, пустили случайно воздух в водород — от того и был хлопок. Их закоптил, да задул свечи.
А Нартов её любит. Я по его глазам вижу
Тихо отступаю от окна и иду в дом. Не буду ломать молодым красоту момента.
Пора уходить со сцены.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ЗИМНИЙ ДВОРЕЦ. 14 декабря 1743 года.
— Петер, я боюсь.
Поднимаюсь на цыпочки. Целую её висок. Она пока выше меня, но, как говорится, какие наши годы. Догоню скоро.
— Чего, любовь моя? Я здесь. Я рядом. Нас объявят отдельно, но мы вместе.
— А вдруг Матушка передумает? Вдруг выберет другую тебе невесту? Как мне жить после этого?
— Тихо-тихо. Я навёл справки.
— Справки?
Киваю.
— Уточнил кое-что. Думаю, что у нас с тобой есть шанс. Неплохой шанс. Не хочу загадывать, но я знаю Матушку. В гневе она страшна и гнев этот может быть в нашу с тобой пользу.
— Петер, я всегда восхищалась тобой. Надеюсь на тебя и на Провидение.
Обер-церемониймейстер прерывает нашу тревожную идиллию.
— Государь. Пора.
Киваю.
Целую руку Лины.
— Я должен идти.
— Я понимаю.
— Всё будет хорошо. Верь мне.
— Молюсь об этом.
Я склонил голову. Принцесса сделала реверанс.
Или я чего-то не понимаю в этой жизни, или сегодня в моей жизни решающий день.
— Его Императорское и Королевское Высочество Государь Цесаревич-Наследник Всероссийский, Владетельный Герцог Голштинский, принц Карельский Пётр Фёдорович! Внук Петра Великого!
Мой выход.
Титулование и титулы множатся. Атомный ледокол прёт через льды века восемнадцатого.
Я здесь.
Я — здесь.
Вхожу в зал.
Господи, как давно это было почти два года назад. Я входил сюда перепуганным юнцом, хоть и сто лет мне в обед. Сейчас совсем иначе. Да, я не на вершине власти (не очень-то и хочется), но мой вес в высшем свете и во власти усилился несоизмеримо.
— Петруша, хорошо, что ты приехал. Я рада тебя видеть сегодня здесь.
— Матушка. Восхищаюсь тобой, как тебе удаётся затмевать солнце и звёзды на небе?
Улыбка.
Мы обнялись и расцеловались.
На балу. Где самые влиятельные чины и аристократы подходят к Государыне на полусогнутых.
Да, кое-что изменилось за два года.
— Готов отплясывать?
Улыбаюсь.
—
Мы рассмеялись.
— Его Княжеское Высочество принц Фридрих Август наследник Гетинский, герцог Гольштейн-Готторпский!
А вот это фокус. Дядю сегодня полным титулом именовали. Без Государыни сие никак невозможно.
— Её Княжеское Высочество принцесса Ульрика Фридерика Вильгельмина Гессен-Кассельская!
Подходят, приветствуют Матушку и меня, встают по левую сторону от неё. Вместе.
— Её Княжеское Высочество принцесса Каролина Луиза Гессен-Дармштадская!
Матушка меня подталкивает.
— Иди, дурачок.
Как скажешь, Лиза, как скажешь.
Иду навстречу входящей в зал Лине. Предлагаю руку. С благодарностью принимается. Подвожу к Императрице.
Лина делает выверенный реверанс.
— Ваше Императорское Величество.
Она говорит по-русски. Почти без акцента. Мы долго репетировали.
Лисавет кивает.
На немецком:
— Рада вас видеть, принцесса. Мой племянник вас не слишком утомил своими ухаживаниями?
О, вот это номер так номер!
С чего бы? Кто в зале? На кого Игра?
Каролина не стала театрально тупить глазки. Гордо взглянула в глаза Императрицы.
— О, нет, Ваше Императорское Величество. Кронпринц усиленно беседует со мной о богословии.
— О богословии?
— Да, Ваше Императорское Величество. Ведь я собираюсь принять православную веру.
Ах ты моя умница. Горжусь.
Матушка тоже оценила и улыбнулась.
Вечер начинается томно. То ли ещё будет.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ЗИМНИЙ ДВОРЕЦ. 14 декабря 1743 года.
Елисавета уже привычно расположилась на стуле у окна. Беседовать здесь с вице-канцлером во время бала стало уже традицией. Обычно можно было и не спешить, отложив дела на завтра. Но показать своё расположение к Бестужеву на глазах его недоброжелателей, тех же Лестока и де ла Шетарди, никогда не было лишним.
— Итак, чем обрадуете, Алексей Петрович? — произнесла Императрица, вытянув уставшие за день ноги.
— К величайшему сожалению, Кристиан VI Датский не хочет отдавать за Петра Фёдоровича, свою дочь Луизу, — начал вице-канцлер с самой тяжёлой для себя темы.
— И почему же?
— Пишет, что уже почти сговорился с маркграфом Баден-Дурлахским, — пояснил Бестужев, — но с их величеством Карлом Фридрихом у них ещё на воде писано, а при дворе говорят, что король не хочет отдавать дочь за Готторпа и чтобы она в варварскую страну ехала.